– Глупости какие, – снова всполошилась Тереза, теребя салфетку и краснея. – Никто не собирается вас ругать!

– Катрин, – спросил Манн, осторожно подняв за подбородок лицо дочери, чтобы увидеть ее глаза. – Доченька, что именно ты заметила?

– Папа, он вовсе никакой не художник! – тихо произнесла, краснея, девочка. – Он не умеет совсем рисовать! Ну совсем-совсем не умеет! Рисует только она! А он – только чем-то мажет эти… как их…

– Холсты? – подсказал отец, внимательно слушая дочь. – Почему ты решила, что он не умеет рисовать?

– Мы просили его нарисовать нам дельфинов! А он на бумажке нарисовал – так они были похожи на толстых жаб с выпученными глазами! Такой страх! Мы ее сразу выбросили! – скороговоркой выпалил Микаэль, стараясь поддержать сестру. – А еще мы специально играли в «следилки» – следили, какую картину он рисует! Никакой! Только изображает, что кистью водит над холстом! Рисовала она, а когда вечером картину вешали на стену, – там была уже его подпись: «Гастон Леблан»! Мы видели, специально подходили посмотреть!

Смолев и Манн переглянулись.

Смолев, поняв друга без слов, кивнул и, встав из-за стола, вышел на кухню переговорить с персоналом, а когда вернулся – генерал Манн уже сидел за столом один, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. Расстроенная Тереза увела детей на хозяйскую половину.

Манн поднял голову и выжидательно посмотрел на Алекса.

– Сделают? – поинтересовался он.

– Да, все бокалы и чашки поставят на отдельный столик на кухне. Эксперты Антонидиса смогут спокойно взять отпечатки пальцев, чтобы пробить их по картотеке, – кивнул Алекс, наблюдая, как французы, закончив завтракать, встают из-за стола. – Я уже предупредил старшего инспектора, чтобы он распорядился. Эксперт будет через десять минут.

– Отлично! – отреагировал генерал Интерпола, устраиваясь поуютнее в удобном плетеном стуле из ротанга. Его настроение заметно улучшилось. – Что ты сам думаешь?

– Думаю, что для молодого и талантливого художника странно не уметь рисовать дельфинов, – улыбнулся и пожал плечами Алекс. – Но, может быть, он их «так видит»?

– Мерзкими и пучеглазыми жабами? – с сомнением покачал головой Виктор. – Нет, похоже, что тут дело посерьезней. Ты мне час назад что говорил? «Когда на картины смотрит зритель, – он видит одно, а когда художник, – порой совсем другое!» Ты даже не представляешь, Саша, насколько ты прав!

– Ты о чем, генерал?

– А вот ты мне скажи, Саша, друг мой ситный: допустим, твой подельник передал тебе украденные картины. А ты художник. Ну, или жена у тебя – художница… Как ты вывезешь их с острова?