…Неужто тут и вправду такие дурни? Ой, не верю!

– А еще обыграл я монаха некоего в зернь костями подпиленными, свинцом залитыми. «Двенадцать» у меня выпало, а у него «три» только. Без ризы монах остался, без пояса даже.

– Кайся, кайся, сын мой…

Да только надоело мне уже. Вроде в игру какую играем. Дурацкую игру! Потому как все одно – убьют!

– Только, фра Луне, это и не грехи вовсе. Иным грешен. Видел я, как два негодяя добрых христиан жечь да резать призывали. Надо было их самих – к ногтю, а вот не решился. В Касалья-де-ла-Сьерре это сталось.

– Кай… Обрезало!

Впрочем, со скукой прошибся я слегка. Вначале и вправду – хоть по стенкам, бегай. Притащили обратно в селду, засовом лязгнули – и спокойной ночи, Бланко!

…Или подсказал кто им, фратинам этим, что невмочь мне запертым сидеть (да еще одному!) – хуже пытки всякой? Или сами догадались? Душно мне, тесно, еще чуть-чуть – на костер проситься стану.

Так на лежаке до рассвета серого и просидел. Залез с ногами, колени обхватил – и обмер вроде. Не думалось ни о чем, не вспоминалось. Хотел Инессу себе представить – не смог. Даже забыл, на что салад у рыцаря моего калечного походит. Черно перед глазами, пусто.

Ну, почему сразу не убили? Сразу – оно легко даже. Раз – и нету!

А потому и не убили. И не убьют – погодят. Падре Рикардо три месяца в подвале солили, прежде чем на дрова и на мокрую солому поставили. Ему еще повезло, другие по три года смерти ждали. А кто и по пять!

…Тут и ждали. Понял я, куда раба божьего законопатили! Старое аббатство, возле Касы севильской. Потому и колокол от Святого Клементия слышно. Раньше тут братья-минориты жили, а потом переселили их куда подальше, а дом Супреме отдали – под тюрьму. Удобно – обе тюрьмы рядом совсем, через забор. И забор я этот видел – высокий, в три роста моих.

Понял – и еще хуже стало. Не убежать отсюда, это уж точно! Разве что Дона Саладо позвать, чтобы между кирпичиков провел.

В общем, не обрадовался я, как серость предрассветная из-за решеток поползла. Это на воле новому дню радуешься.

И тут – как завизжало!

Вскочил, оглянулся…

Визжит!

Мерзко так, противно. Вроде режут поросенка, а дорезать не могут.

Фу-ты!

…Одно хорошо – скука кончилась. Так что прошибся я слегка со скукой.