– Значит, вздернем сеньоров! – в порыве радости воскликнул Монтобан.

– Минуту, – сказал Дрейф, – не горит! Сперва потолкуем.

И он повернулся к полуживым испанцам.

– Ну так что? – продолжал он. – Неужто вам всем не под силу собрать какие-то жалкие пятьдесят тысяч пиастров ради спасения своей жизни и избавления вашего городишки от полного разгрома? Клянусь честью, кабальеро, вы, верно, чего-то недопоняли или, может, вообразили, будто мы не держим слова по части угроз.

– Мы знаем, сеньор, вы люди безжалостные, – ответствовал дон Антонио Коронель, – но нам и правда не под силу собрать требуемую вами сумму.

– Неужели это правда? – удивился Дрейф.

– Клянусь честью, сеньор.

– О-о, дело и впрямь принимает серьезный оборот. А ежели вместо пятидесяти тысяч мы удовлетворимся сорока?

– Что пятьдесят тысяч, что сорок, сеньор, дело это для нас непосильное.

– Ах, черт подери, как же вы меня огорчили! И все же надеюсь, вы пораскинете мозгами – даю вам пять минут.

– Слышали? – напомнил Монтобан.

– Мы уже и так обо всем подумали, сеньор, – холодно отвечал губернатор.

– Правда? Что ж, тем хуже для вас, сеньор. Данник, дружок, поди-ка сюда! – бросил Дрейф, обращаясь к своему работнику, стоявшему в паре шагов от двери. – У тебя заряжен пистолет, малыш?

– Да, капитан.

– Чудесно. Тогда подойди ближе и окажи мне милость – прострели башку вон тому сеньору, рядом с капитаном доном Антонио.

Данник вышел вперед и хладнокровно исполнил приказ командира.

– Такова печальная необходимость, дорогой капитан, – простодушно сказал Дрейф, обращаясь к губернатору, потрясенному подобным самосудом. – Однако признайте, этот кабальеро не страдал. А теперь, с вашего позволения, давайте продолжим разговор с того места, где мы остановились.

– Но, сеньор, у нас нет никакой возможности, я протестую…