P. S. Очень важно, чтобы никто случайно не увидел у вас это письмо, иначе вас арестуют, что, к великому сожалению, вполне вероятно.
Герцог разорвал письмо на мелкие клочки и один за другим бросил их в тлеющий очаг, где они скоро сгорели дотла.
«Я был не прав, – пробормотал он, – этот дон Педро Гарсиас верно подметил: здесь вам не Испания. И закон меня не спасет. Надо было и правда послушать совета Олоне. Теперь уже слишком поздно – остается ждать, как все обернется, и встретить неизбежное с достоинством».
Герцог уронил голову на грудь и погрузился в раздумья. Уже битый час сидел он мрачный и недвижный, словно оцепенелый, – можно было подумать, что он спит, если бы не приглушенные вздохи, вздымавшие его грудь, и не пробивавшая его с ног до головы нервная дрожь, которая выдавала сильную тревогу, сжимавшую ему сердце. Впрочем, такое состояние подавленности длилось недолго. Вскоре герцог выпрямился в кресле, взял лежавший под рукой на столе свисток и свистнул.
– Попросите госпожу герцогиню, – велел он откликнувшемуся на зов слуге, – оказать мне честь и уделить пару минут для разговора.
Слуга поклонился и вышел.
– Да, – прошептал герцог, – так-то оно лучше. Нельзя подвергать герцогиню с дочерью страшным опасностям, которые мне угрожают. Надо попытаться спасти их, что бы там ни случилось. Дай бог мне еще хоть немного времени! А уж я сам все снесу без ропота. Но эти безвинные создания надобно уберечь.
Тут открылась дверь, и, полагая, что пришла герцогиня, господин де Ла Торре было поднялся, но это был слуга.
– Что вам нужно? – спросил герцог.
– Монсеньор, – с почтительным поклоном доложил слуга, – сеньор капитан дон Луис де Пеньяранда просит вашу светлость принять его. Он говорит, что располагает какими-то важными сведениями. Кроме того, у него имеется поручение к вашей светлости от губернатора.
– Пригласите сеньора капитана, – велел герцог.
Новоприбывший посетитель незамедлительно вошел.
То был высокий, ладный мужчина с правильными, благородными чертами, молодцеватой наружности, которую особенно подчеркивал его сверкающий, сплошь расшитый золотом мундир. Между тем в выражении лица офицера сквозило что-то настолько холодно-насмешливое, что заставило герцога невольно содрогнуться от странного предчувствия беды, будто нагрянувшей в его дом вместе с этим человеком. Однако он учтиво поклонился в ответ на приветствие офицера, жестом руки предложил ему сесть. И отпустил слугу.