– Что вы считаете? – спросил аббат.

– Да как же, считаю ваши головы. Проверим-ка еще мой счет.

Он продолжал, касаясь пальцев:

– Вы, Дюко, Баррас, Сийес… все еще четыре.

И с удивленной физиономией он переспросил:

– Кто же этот пятый сообщник?

Монтескью понял, что настала минута торга и что Фуше желает знать предлагаемую плату.

Аббат притворился, что принял эту комедию и, приложив палец ко лбу, как будто для того, чтоб припомнить хорошенько, сказал:

– Ах, да! Правда! Кто же пятый? Я думал, что он уже у меня в руках… смотрите, что делает плохая память… кажется, будто обо всем подумал, а тут в последнюю минуту, глядь, и забыл самое важное лицо… потому что этот пятый должен быть самый ловкий из всех.

– Неужели так ловок?

– Конечно, да. Я сам не могу все делать, я должен следить за приверженцами, сноситься с принцами, отправлять приказания и так далее, и так далее… Не знаю что еще? Мне нужен человек очень искусный, который пойдет за людьми, нужными для дела… сумеет направить их… завербовать и генералов… наконец, он будет вторым я, ощупает и подготовит мне почву.

– Э-э, – важная роль, – заметил Фуше.

– Поэтому тот, кто примет ее, может сам предложить свои условия.

– О! Трудно определить условия: они меняются от положения человека. Например, таковой человек, без места сегодня будет стоить миллион. Например.

– Хорошо! Миллион.

– Между тем как завтра, обладая значительным постом, на котором принесет в десять раз больше пользы друзьям, этот самый человек, говорю я, естественно, должен быть оценен…

– В четыре миллиона, – докончил аббат.

Лицо Фуше как будто передернулось.

– О, четыре миллиона мне кажутся достойным даром, – сказал он.

Роялист принял огорченный вид.