«Я погиб!» – подумал бедняк, узнав голос обворованного проводника.

– Посмотрим, любезный граф, потешьте нас во время ночного бодрствования и выложите одну из ваших историек, которые вы так хорошо умели рассказывать у Генюка, – продолжал Шарль.

Барассен призвал на помощь всю свою наглость.

– Я только тогда хороший рассказчик, когда мне тепло, – ответил он.

– Не понимаю.

– Уж не думаете ли вы, что я задыхаюсь от жары в декабрьскую ночь в таком незатейливом костюме?

И он указал на более чем легкий туалет, какой можно видеть на всяком, кого только что стащили с постели.

– Завернитесь в свое достоинство, граф, оно согреет вас, – смеялся похититель.

– Я бы предпочел козью шкуру, подобную тем, что на плечах ваших людей.

– Ба! К чему!

– Как к чему! Я околею, если вы будете долго держать меня в одной рубашке!

– О, нет, недолго, – отвечал Шарль таким голосом, что пленный вздрогнул.

«Черт! – подумал он. – Похоже, моей жизни не хватит, чтоб износить хоть пару башмаков».

Вождь шуанов поднялся с пня, на котором сидел, и подошел к пленному.

– Знаешь ли, негодяй, что, украв у меня лошадь, ты чуть не подвел меня под пули синих?

– О, понимаете… в суматохе бегства я не мог дать себе отчета в своих движениях… тогда, по рассеянности… я бессознательно взял вашу телегу.

– Кто ты? – грубо спросил Шарль, обрывая поток жалких отговорок.

– Я сказал вам – граф Барассен.

– Из Парижа высланы приметы отпетого мошенника, за которым усердно охотится полиция Фукье-Тенвиля. Я тебе предоставляю выбор.

– Какой выбор? – спросил удивленный гигант.