Перед лицом неминуемого поражения фюрер был готов спустить с цепи в Европе урбанистический апокалипсис, превратить каждый город в поле боя. В канун Рождества 1944 года Будапешт пополнил список городов, принесенных им в жертву, поскольку оказался в окружении советских частей. Тысячи городов лежали дымящимися руинами между Сталинградом и Берлином.
Как убить город, часть 4: геноцид, депортация, мародерство и уничтожение
Как убить город, часть 4: геноцид, депортация, мародерство и уничтожение
Обугленная атомным огнем почва Хиросимы по всем прогнозам была не в состоянии поддерживать растительную жизнь семьдесят пять лет. Но громадные камфорные деревья и олеандры, которые неожиданно расцвели следующей весной, символизировали стойкость жизни. Что же касается человека, то он не сдается даже перед лицом апокалипсиса. Как только Сталинград был освобожден, жители начали селиться в подвалах под грудами обломков, а вскоре после войны город был восстановлен.
В Варшаве аппарат запугивания был нацелен на уничтожение гражданского духа и солидарности, как раз того, что позволяло городам бороться. Собственно, и этот город был кандидатом на уничтожение, но сначала из его населения надо было выжать все соки на фабриках по производству снаряжения для Восточного фронта. Но даже в таких условиях параллельно с городом, который контролировали нацисты, существовала тайная Варшава. Когда были запрещены университеты, немедленно возник подпольный Университет западных земель, в котором работали 250 преподавателей; рискуя собственными жизнями, они выдали около двух тысяч дипломов. Учителя продолжали наставлять школьников, несмотря на урозу Освенцима. Печатали листовки, заменявшие газеты; из подвалов вещало радио; литературные встречи на квартирах – крайне опасное мероприятие! – сохраняли жизнь польской культуры и дух города. В трамваях люди обменивались шутками и слухами. «Вагон был на нашей стороне, – вспоминал один из варшавян, – разделял нашу ненависть и презрение». Многие знали о том, что планировалось вооруженное восстание, и готовы были его поддержать[442].
Урбанистическая жизнь заявляла о своем праве на существование, все ее пороки и достоинства были видны даже посреди отчаяния и нищеты варшавского гетто. В конце концов, гетто было городом в городе с населением около 400 тысяч человек. Грязь, унижения и страх вызывали у многих почти тюремную апатию, но другие были настроены жить достойно и целеустремленно. Юденрат, административный орган еврейского самоуправления, организовывал вывоз мусора, следил за порядком и оказанием медицинской помощи, помогал искать работу. Многочисленные благотворительные общества по мере возможности обеспечивали продуктами и средствами для жизни нуждающихся; около двух тысяч домовых комитетов помогали заботиться о детях и о чистоте. В гетто были клиники, сиротские дома, библиотеки, детские сады, гимназии и учреждения дополнительного образования. А если вернуться к параллельной жизни, то и там, по некоторым сведениям, выходило сорок семь подпольных газет. Политика также присутствовала: имелись активные левые юношеские группы сионисткой направленности и нелегальные профсоюзы; потом все это эволюционировало в движение вооруженного сопротивления[443].