– Истинно, мой господин.

– Сколько? – спросил Ланнон.

Риб-Адди словно бы встревожился.

– Я могу только высказать предположение, о великий.

– Так выскажи, – предложил Ланнон.

– Не больше двадцати пяти тысяч пальцев золота и не меньше…

– Ты и в алебастровой вазе с благовониями учуешь запах помета, – поддразнил старика Ланнон. – «Не меньше» мне не нужно.

– Как прикажет мой господин, – Риб-Адди поклонился, а Ланнон повернулся к Хаю и сжал его плечо.

– Тебе принадлежит сотая доля, Птица Солнца. Двести пятьдесят пальцев золота – наконец-то ты богат! Каково быть богатым?

– Недурно, – улыбнулся Хай, а Ланнон радостно рассмеялся и снова повернулся к Риб-Адди.

– Запиши в свою книгу, старик. Запиши, что Ланнон Хиканус половину своей доли добычи отдает командиру легиона Хаю Бен-Амону за умелое проведение кампании.

– Мой господин, но ведь это двадцатая часть, – яростно завопил Риб-Адди. – Больше тысячи пальцев!

– Я тоже умею считать, – заверил его Ланнон; хранитель книг хотел продолжать спорить, но увидел выражение Ланнона.

– Будет записано, – пробормотал он, а Хай благодарно опустился перед царем на колени.

– Встань! – с улыбкой приказал ему Ланнон. – Не пресмыкайся передо мной, старый друг.

И Хай стоял у царского трона, а царь по очереди приглашал военачальников, отличившихся в набеге, и назначал им награды.

На Хая накатил приступ алчности, он с трудом мог сосчитать свое богатство. Он богат, богат! Сегодня же нужно принести жертву богам. Белого быка, не меньше. Как сказал Риб-Адди, рынок заполнен товаром, и быка можно купить дешево. Потом он вспомнил, что ему больше не нужно скупиться.

Он может позволить себе любую роскошь, о какой когда-либо мечтал, и все равно останется довольно для покупки поместья на террасах Зенга, доли в торговых галерах Хаббакука Лала. Мйста в правлении одного из союзов золотых шахт. Доход на всю жизнь. Отныне никаких заплат на одежде, не придется требовать у домочадцев, чтобы ели меньше мяса, прощай дешевое кислое вино из портовых таверн. И тут его душа дрогнула: не нужно больше рассчитывать на гостеприимство Ланнона и доброту его юных рабынь. Он купит себе такую же, нет, черт возьми, две, три! Молодых, красивых, гибких, уступчивых. Его пронизала дрожь. Он может позволить себе жениться – даже дочери девяти домов не заметят его искалеченной спины, ослепленные грудой драгоценного металла.

Но тут он вдруг вспомнил Танит, и призрачные девушки-рабыни и жены растаяли в тумане его воображения. Он пал духом. Жрица богини посвящена Астарте, она никогда не сможет выйти за него замуж. И неожиданно Хай перестал чувствовать себя богатым.