Несколько минут они сидели молча, занятые чаем. Сердито посапывал чайник на плитке, пахло полем, покосом.

– Ты заметила: в «Слове» о Боге и не поминается. Что есть в конце, так это уже более поздняя доработка, приписка… Ум и чувства автора «Слова» еще не были засорены христианской культурой. Он от нее умышленно отгораживался. Потому мы сейчас и восхищаемся!.. Нам радоваться надо, что «Слово» дошло до нас почти без христианской редакции. А вот «Повести временных лет» не повезло: ее, пожалуй, сорок раз редактировали… Боян-то – кто? Язычник, внук Белеса… – Гудошников перевел дух, взглянул на собеседницу:

– Ну, что молчишь?

– Я слушаю, – прошептала Таня. – Нам на лекциях говорили, что христианство послужило толчком к развитию литературы на Руси… И письменности…

– Я с этим согласен: послужило… Но мы привыкли учитывать лишь то, что послужило, а что взято и уничтожено – никто не считал и не считает. Христианство увело развитие древнерусской литературы по другому руслу, по тому, которое было выгодно религии. И не случайно много литературных памятников эпохи христианства сохранилось. Вера-то книжная, книги береглись. И наоборот, еретические сочинения уничтожались. Народ слишком вольный был, непокорный. Почему нас «Слово» притягивает, завораживает? А человек в «Слове» – вольный! Сильный там человек, красивый! Он как горностай, как сокол под облаками! Он там с природой говорит как с ровней. И голос у человека сильный! «Девицы поют на Дунае – вьются голоса через море до Киева!» А христианству надо было этого человека в церковь загнать, в теснину, на колени его перед Богом поставить, с червем земным сравнять, адом напугать… Помните «Житие Александра Невского»? Это был русский человек, но каким же его христианство показало?.. Каким ему нужно было, таким и показало. А как бы воспел его Боян, соловей старого времени? «…скача по мысленному древу, летая умом под облаками, свивая славу обоих половин этого времени, рыща по тропе Трояна через поля на горы…» – Он помолчал, одним глотком допил чай и со стуком поставил стакан. Таня вздрогнула. – Но – увы! – «Слово» одиноко! И о Невском уже некому было сказать старыми словесами…

Он круто развернулся и похромал в кабинет.

– Я не совсем вас поняла, – проронила Таня, ступая следом. – Но я потом все обдумаю и…

– А все и не надо понимать, – на ходу бросил Никита Евсеич, – сначала надо больше чувствовать… Понятие потом само придет. Я и говорю тебе: рано за «Слово» браться. Ты думай о нем и молчи. Как только созреешь, от ветки отпадешь – тогда говорить начинай.