— Все складывалось удачно?

— Да. Если не считать ареста. — Евгений сделал паузу, потом продолжал: — Под конец, что называется, сработал закон подлости. Меня предали. Казалось бы, соблюдал все требования конспирации. Сколько помню, не позволял себе расслабиться. Прежде чем сделать шаг, продумывал все до мельчайших деталей. Да и быт свой организовал таким образом, чтобы комар носа не подточил. Во всем следовал тщательно отработанной в Центре легенде.

— И все-таки выследили.

— Представь, христопродавцем оказался один из моих информаторов. Я полагал, что хорошо знаю его. Оказывается, ошибался. В какой-то момент его подловили и подкупили. А в результате пришлось мне пять лет отсидеть в тюрьме.

— Обидно, конечно, — посочувствовал Антон.

— Ты же знаешь, разведчик-нелегал, как и работающий под крышей, должен быть всегда готов к возможному провалу. И для меня он не был неожиданным. Но все же фортуна повернулась ко мне лицом. Как и Абеля, меня обменяли на осужденного у нас иностранного агента. Иначе пришлось бы еще двенадцать лет досиживать до окончания срока.

— Удивительно!

— В прошлом нашей разведки случалось и пострашнее. Висковатого Иван Грозный и вовсе распял на кресте, расчленив живого на глазах у толпы. Потом, правда, клялся, что казнил ни за что. А какой был разведчик!

— Берия был гуманнее, — иронично заметил Антон. — Разведчиков просто расстреливал, обвинив во всех грехах и проведя приговоры через «Особое совещание». Правда, угрызений совести он после этого не испытывал.

— Не четвертовал, так пытал, — вставил Евгений. — Мне лично повезло: жив остался! Спасибо и на том. — И рассмеялся: — А говорят, Бога нет…

— Считай, что родился в рубашке.

— И знаешь, я ни о чем не жалею… В конце концов, я знал, на что шел. И это — тоже жизнь. У тебя-то как все сложилось?

— Я тоже не в обиде на жизнь. Хотя, бывало, она меня и колошматила основательно. Арестовали. Если бы не кончина Сталина, вышку получил бы. Прошел почти все виды чекистской службы и дома, и за кордоном. Особенно досталось мне в самый пик «холодной» войны, когда спецслужбы противника, сам знаешь, буквально ополчились против нас. И провокации учиняли, захватив, пытались склонить к измене Родине.

— Это уже война горячая, если головы летят!

— Были и другие пикантные истории… Сейчас мы с тобой — отставники. К сожалению, что было, что пережили, так и уйдет с нами в мир иной, так и не научив никого. При жизни чекист обречен на безмолвие. А после смерти… А надо бы, как в армии — любая боевая операция периода войны описана, и на ее примере могут учиться последующие поколения офицеров.