Широкая улица сменилась снова узкой, рассеянный свет неба погас в тени высоких крыш, и друзья оказались почти во мраке, лишь бледно-серая полоса тротуара проступала ясно и на ней иногда взблескивал отполированный тысячами ног камень.

У старого дома, упрятавшего ворота в высокой сводчатой нише, друзья остановились. Здесь жил Исламбек — жил несколько дней, пока проходил конгресс, нынешняя ночь была последней, рано утром поезд должен был умчать его к Мюнхену, а оттуда через Страсбург, Париж на юг, в Ним.

— Мне все хотелось поговорить с тобой, — вспомнил Саид.

— О чем?

— Так… обо всем. Просто поговорить. Наделать глупостей, как ты сказал.

Берг улыбнулся, собственные слова показались ему детски-наивными.

— Когда-нибудь мы получим право делать глупости…

— Когда-нибудь, — вздохнул Саид.

Рука Берга нашла в темноте холодную ладонь Саида и пожала ее. Коротко, торопливо.

— Время, друг…

— Прощай!

Черный плащ Берга скользнул вдоль каменной ниши и исчез за выступом. С минуту слышались не громкие, но твердые шаги на плитах мостовой, потом стихли. И когда стихли, Саид осторожно, ощупью стал пробираться в темный, похожий на глубокий колодец двор. Там, справа, под лестницей, была его квартира — пристанище на короткую ночь…

Берг считал себя уже в номере отеля — осталось миновать небольшую аллею с невысокими кленами и войти в вестибюль. Берг был спокоен, даже чуточку рассеян, усталость брала свое, и единственное, о чем думалось ему сейчас, это об отдыхе, обычном отдыхе в постели с газетой в руках.

В конце аллеи стояли двое мужчин и не то курили, не то тихо переговаривались. Облик их был подкупающе мирным. Берг знал все, что разоблачает человека, готовящегося к тайной акции — он сам носил в себе тайну, постоянно носил, — и все же в эту минуту ему не подумалось о нарочитости позы, с которой эти двое мужчин вели беседу в конце аллеи… Он только свернул чуть вправо, намереваясь обойти их.

Почему-то последний шаг свой Берг представлял более примечательным и трагичным, рисовался он ему обязательно в Берлине, в кабинете Дитриха, куда оберштурмфюрер заходил не уверенный, что выйдет обратно, или на окраине, в тихом квартале Панкова, за небольшой дверью, обитой черным дерматином. Не здесь, на аллее, под кленами Вены…

— Оберштурмфюрер!

Мужчины шагнули к нему, а может, даже не шагнули, а только наклонились в его сторону, и он не смог ничего сделать, хотя пистолет, как всегда, был в правом кармане плаща и рука сжимала его. Впрочем, Берг не прибег бы к оружию. Он не знал намерения незнакомцев. Лишь когда в его бок, под левое ребро, уперся ствол пистолета и дрожь чужой руки ощутилась явственно телом, он понял — последний шаг совершен…