«Исламбек ничего не знает, — подумал Берг. — И предупредить уже нельзя…»

Из машины, что стояла за деревьями и не была видна, вылез третий незнакомец — не в пальто, а в шинели, поспешил к Бергу. Не на помощь, конечно. Издали он крикнул:

— Скорее!

Теперь Берг узнал его. Это был Дитрих. Все мгновенно стало ясным, ясным до холода в сердце. И четко представилось будущее — непроглядная мучительная темнота. Он что есть силы ударил локтем по ладони, что держала пистолет у его ребра, и тот со звяканьем запрыгал на асфальте. Берг знал, как это делается. Слишком хорошо знал. Потом оттолкнул от себя двоих в штатском и ринулся вперед, к отелю. К подъезду, освещенному приглушенными синими огнями.

Он думал, что по вестибюлю, по этим стеклам и огням стрелять не будут. Он ошибся.

Стреляли. Стреляли двое, потом третий. «Ах да, там Дитрих, — вспомнил Берг. И сказал себе то, что говорил когда-то другим: — Дитриху живые не нужны… Не нужны живые…»

Пуля ожгла затылок. Дитриха пуля. Он всегда целился в затылок и никогда почти не промахивался… Берг будто споткнулся. Что-то потянуло его вниз. Стремительно потянуло. Он хотел предотвратить падение руками, но не успел и только выбросил их вверх, обнажив лицо камню. Черно-серому камню тротуара.

7

7

Ольшер долго жил последней фразой, брошенной ему на прощание американскими офицерами.

— Нет, отчего же…

Надежда, пусть крошечная, таилась в этих ничего как будто не говорящих словах. И произнесены они были уныло, ради необходимости, а не из желания утвердить веру в нужность Ольшера.

Он жил и ждал «виллиса». «Виллисы» появлялись и довольно часто, но не для бывшего начальника «Тюркостштелле». Они увозили других немцев, счастливых, так думал Ольшер, и провожал зеленых козликов завистливым взглядом.

Миновал октябрь, ноябрь, декабрь. Завершился процесс над главными военными преступниками, и первые виселицы поднялись, в Нюрнберге. Начал функционировать IV трибунал, где рассматривалось дело СС и главного обвиняемого по этому делу группенфюрера Вальтера Шелленберга. В обиходе процесс над Шелленбергом именовался «делом Вильгельмштрассе» — на Вильгельмштрассе, в большом мрачном здании, помещался штаб тайной войны третьего рейха.

Четвертый трибунал должен был рассматривать и дела фюреров СС, в том числе дело Ольшера. Гауптштурмфюрера уже вызывали на допрос и взяли показание. Он говорил долго, часов шесть, дважды делали перерыв, предоставляя бывшему начальнику «Тюркостштелле» возможность отдохнуть и восстановить силы — Ольшер стал хрипнуть, как тот магнитофон, что фиксировал объяснение гауптштурмфюрера в особняке под Люнебургом. Допрос вел Роберт Д. Дарст, агент секретной службы США в Европе. Он меньше всего интересовался преступной деятельностью «Тюркостштелле» и его руководителя, зато очень внимательно выслушивал рассказы Ольшера о вербовке агентуры для заброски на Восток, о работе курсов и школ особого назначения. Рассказы, естественно, фиксировались на пленке и бумаге. Странно, что под этими, так называемыми, протоколами Ольшера не заставляли подписываться. Он подтверждал росписью лишь общие сведения о деятельности Восточно-тюркского отдела Главного управления СС.