– Идите, сударь, узнайте в конце концов, чего хотят эти люди.

Господин де Сен-При вышел, пересек двор и приблизился к решетке.

– Чего вы хотите? – спросил он у женщин.

– Хлеба! Хлеба! Хлеба! – ответил тысячеголосый хор.

– Хлеба? – нетерпеливо возразил г-н де Сен-При. – Когда у вас будет один-единственный хозяин, вы не будете испытывать нужды в хлебе. Теперь, когда над вами тысяча двести хозяев, сами видите, до чего вы дошли.

И господин де Сен-При удалился под вопли голодных женщин, приказав держать ограду на запоре.

Но тут приблизилась такая депутация, перед которой должны были отвориться ворота ограды.

От имени женщин в Национальное собрание явился Майар; он настоял на том, чтобы президент представил его королю во главе депутации из двенадцати женщин.

В тот самый миг, когда депутация, возглавляемая Мунье[187], выходила из собрания, король галопом въезжал в замок со стороны служебного флигеля.

Шарни разыскал его в Медонском лесу.

– Ах, это вы, сударь! – обратился к нему король. – Вам что-нибудь от меня нужно?

– Да, государь.

– Что случилось? Вы неслись во весь опор.

– Государь, в Версаль из Парижа только что явились шесть тысяч женщин, они просят хлеба.

Король пожал плечами скорее с жалостью, чем с презрением.

– Увы, – сказал он, – если бы у меня был хлеб, я не стал бы дожидаться, пока они придут в Версаль и начнут его у меня просить.

Однако, воздержавшись от дальнейших замечаний, он проводил горестным взглядом удалявшуюся охоту, от которой ему пришлось отстать, и заключил:

– Что ж, вернемся в Версаль, сударь.

И направил коня в Версаль.

Как мы уже сказали, он прибыл в тот самый миг, когда на плацу раздались громкие крики.