Таким образом, Питу не бросил тень ни на себя, ни на других.
Показав посвященным белый конверт, которому предстояло быть отправленным в Париж, командующий арамонскими вооруженными силами ограничился тем, что проронил одно слово:
– Вот!
Затем он пошел и опустил письмо в ящик.
Ответ не заставил ждать.
Через день в Арамон прибыл верхом нарочный и спросил г-на Анжа Питу.
То-то был переполох, то-то размечтались и забеспокоились будущие воины!
Лошадь у гонца была вся в мыле.
Сам он был одет в мундир штаба парижской национальной гвардии.
Легко вообразить, каково было произведенное им впечатление, легко вообразить, как забилось и затрепетало сердце Питу.
Дрожащий, бледный, он приблизился и принял пакет, который не без улыбки протянул ему присланный офицер.
Это был ответ г-на Бийо, писанный рукой г-на Жильбера.
Бийо советовал Питу сохранять умеренность в своем патриотизме.
При сем прилагался приказ генерала Лафайета, подписанный военным министром: то был приказ о вооружении арамонской национальной гвардии.
Приказ был составлен в следующих выражениях:
«Тем, кто имеет более чем одно ружье или одну саблю, предписывается сдать все остальное оружие в распоряжение начальника отрядов каждой коммуны. Настоящая мера обязательна для исполнения во всей провинции».