— Она наверняка исполнится.

— Откуда ты знаешь?

— Мне это сказал сам дух Рух!

— О, господин, ты слышал его голос?

— Да, он со мной долго говорил.

— Такого никогда еще не было; ты, должно быть, большой эмир!

— Дух не обращает внимания на такие мелочи, как положение человека в обществе.

— Может, ты еще и видел его?

— Да, я стоял рядом с ним, лицом к лицу.

— Господин, ты меня пугаешь! Как он выглядел?

— О таких вещах нельзя говорить. Идем, ты меня проводишь; мне надо срочно в Лизан.

— Что будет с Маданой, она тебя так ждет!

— Сперва ты меня выведешь на дорогу, ведущую в Лизан, потом возвратишься к Мадане, чтобы сказать ей, что она больше не должна меня ждать. Я приду утром в Шурд.

— Что она должна сказать моему отцу, если он спросит о тебе?

— Пусть она скажет ему, чтобы он шел к пещере. И если ты сама встретишь своего отца, скажи ему, что он обязан отправляться в пещеру. Он должен прийти независимо от того, что замыслил. Если же он не послушается, то он пропал.

— Господин, мне становится страшно. Идем же!

Девушка передала мне поводок собаки, и я взял Ингджу за руку. Так мы быстро спустились под гору. Когда же мы достигли седловины, то повернули не налево, а направо, к Лизану. Девушка настолько хорошо знала эту местность и так уверенно меня вела, что всего лишь минут через тридцать-сорок мы оказались на дороге, связывающей Лизан и Шурд. Здесь я остановился и сказал:

— Теперь я знаю путь. Когда меня тащили эти треклятые разбойники, я подробно осмотрел и запомнил дорогу. Благодарю тебя, Ингджа. Утром мы с тобой снова увидимся. До свиданья!

— До свиданья!

Она схватила мою руку и дотронулась до нее губами; затем умчалась вспугнутой косулей в темень ночи. Я стоял целую минуту без движения; потом двинулся по направлению к Лизану, в то время как мои мысли уже летели к Шурду.