Тарзан понял, что Прокус указал ему на свой дом, где человек-обезьяна должен был найти приют после побега.

На пути следования отряда предстал питьевой фонтанчик, бивший чистой струей под сенью огромного, в три обхвата, дуба. Крона исполина простиралась над дорогой в одну сторону, а в другую свешивалась над крышей жилого здания, смешиваясь с зеленью за стеной.

Прокус остановился на бульваре перед фонтанчиком и принялся утолять жажду. Он жестами спросил у пленника, не хочет ли и тот напиться. Тарзан выразил горячее желание, убедительно покивав головой. Прокус приказал конвою, чтобы пленнику было дозволено подойти к фонтану.

Тарзан медленным шагом направился к другой стороне бульвара. Он склонился к струе и долго пил. Позади него находился толстый древесный ствол, густая крова низко нависшими ветвями надежно защищала от дротиков охраны.

Тарзан отошел от фонтана и внезапно одним прыжком оказался на ветвях исполина. Солдаты закричали и бросились к дереву. Но пока они добежали до фонтана, пленник исчез.

Молодой патриций, командовавший солдатами, принялся отдавать распоряжения. Он велел тщательно обследовать древесную крону, насколько позволял взгляд. Естественно, ничего там не обнаружили среди густой листвы. Прокус обошел кругом ствола, как бы ища следы беглеца. В это время несколько солдат принялись карабкаться на ветви старого дуба.

Отставить,— скомандовал Прокус.— Беглеца давно там нет. Пользуясь толщиной ствола, укрывшей его от наших глаз, он, конечно, спрыгнул с дерева и ушел вон туда, и бравый офицер указал солдатам направление, противоположное его собственному дому. Подавая пример, он, придерживая меч в ножнах, бросился бегом вниз по бульвару. Солдаты, бряцая амуницией, пустились за своим командиром.

Осторожно перемещаясь в гуще ветвей, сплетавшихся над бульваром в самом центре Кастра Сангвинариуса, Тарзан держал направление к дому Матеуса Прокуса. Наконец, он добрался до дерева, чьи ветви свисали во внутренний двор этого дома, и замер, прислушиваясь, что творится внутри.

В саду стояла почтенная матрона. Гордая осанка и тонкие черты лица сразу выдавали знатность происхождения этой немолодой уже, но еще весьма красивой седовласой женщины.

По едва заметным морщинкам в уголках больших глаз да по особенной складочке у губ Тарзан понял, что эту женщину отличают смешливость и добрый нрав.

Высоченный негр что-то с жаром втолковывал матроне, страшно смущаясь под ее пристальным взглядом. Позади женщины толпилась челядь — чернокожие мужчины и женщины, вытаращив глаза, жадно вслушивались в то, что рассказывал негр.