Маркус ревностно прикусив губу, наблюдал за этой сценой.

– Я так долго тебя искал, сынок, так долго ждал… Но я знал… Знал, надеялся, верил и молился. И Пресвятая Дева Мария, услышала мои молитвы…

Глава третья

Глава третья

Недолго длилось и это счастье. И хотя старому барону, при встрече с Бьёрном стало получше, но годы, старая душевная боль истрепавшая сердце, брали своё, и через пять дней он умер.

– Я так счастлив, Бьёрн, что перед смертью, Господь сподобил меня увидеть твой лик. Господи Иисусе, сыне Божий, благодарю тебя! – были его последними словами.

Бьёрн, этот много чего повидавший, закалённый в семи огнях воин, горько оплакивал смерть отца, без еды и питья стоя в часовне у гроба, шепча молитвы, которые знал.

А Маркус нашептывал:

– Милосердный Господь наш, прощает даже самых закоренелых грешников, если они покаялись и отдали Святой Матери церкви нашей всё своё имущество и достояние.

Бьёрн вскинулся и гневом полыхнули глаза его.

– Отец не был грешником!

Маркус замолчал и отшатнулся, но про себя подумал: «Ну да, ну да. Но и праведником его нельзя назвать. Уж я-то, знаю». Он хорошо нажился, когда отец завещал всё, что имел, церкви. Маркус присвоил себе некоторые из его земель и владений, и сейчас мог себя считать вполне состоятельным и обеспеченным. Эх, больше всего на свете, ему хотелось бы поселиться где-нибудь в маленькой, тихой обители, вдали от мирской суеты. Где-нибудь, высоко в горах. Где только добрые пастухи и пастушки пасут коз и овец, где трава, буйным цветом идёт в рост, где цветут благоуханные сады, и журчит, навевая приятные думы, ручеёк с прохладной водицей. Где покладистые поселяне, без обмана, честно и ревносто, приносят в обитель оброк, где тишина и божья благодать. Эх… А неугомонный и непоседливый Роберт, повсюду таскает его за собой, и вот, отпустил только, к умирающему отцу. После мук голода, пережитых в Тройне, Маркус изменился. Теперь он, при каждой возможности, набивал под завязку брюхо, едя за троих, и очень потолстел, отрастив изрядный живот. Но этого было ему мало, и в своих домах, Маркус повелел полностью заполнить кладовые едой, и недоверяя ключи от них никому, сам, каждый вечер, спускался туда, проверяя всё ли на месте, в избытке ли копчённых и сушённых окороков, никто не отлил ли масла из кувшинов, не отломил ли кусок, от гроздьями свисающих с потолка колбас, в достатке ли на леднике рыбы и битой птицы, не покусились ли эти вороватые слуги на бочки с вином, в достатке ли пшеницы, круп, зерна, гороха и всего остального. И сейчас, он очень переживал, что ему пришлось оставить свои кладовые без надлежащего присмотра. А вдруг их разорят? А вдруг, ненароком, что-то испортиться или пропадёт? От этих терзаний, Маркус не находил себе места.