Бьёрн усмехнулся, и тоже развёл руки, и они, оба высокие, сильные, два могучих гиганта, начали как в детстве, давить один другого, пока кто-то не застонет и не запросит пощады.

Их лица покраснели, потом побагровели, затем начали бледнеть, на лбах и на лицах выступил пот, губы были крепко сжаты, казалось, весь большой зал замка в Мельфи задрожал от колоссального напряжения, исходившего от них двоих.

Но Роберт теперь был герцогом, и Бьёрн помнил об этом. Он слегка ослабил хватку, позволив Роберту оторвать себя от усыпанного соломой пола.

– Старешь, – хрипя, словно кузнечные мехи, отирая пот, с трудом восстанавливая дыхание, стараясь непоморщиться от боли в сдавленных рёбрах, проговорил Роберт. – Раньше, ты, почти всегда, побеждал.

Бьёрн тоже тяжело дыша, лишь пожал плечами, слушая, как свита Роберта восхищенно переговаривается, дивясь силе своего сорокадевятилетнего герцога.

– Сколько же тебя не было? – спросил Роберт.

Если бы Бьёрн мог считать, он ответил бы – двадцать четыре года, а так он, просто неопределённо, пожал плечами.

Многое изменилось за эти двадцать четыре года в Южной Италии. Бьёрн видел, как разросся Мельфи, какая стала вокруг богатая обстановка, как сверкают достатком и роскошью все присутствующие в зале. Раньше здесь были одни воины, суровые нормандцы, а сейчас, возле Роберта – разряженные дамы, напомаженные и накудренные лангобарды, сверкающая доспехами нормандская знать. Особо выделялись женоподобные, со странными манерами, коротко подстриженые, с наголо выбритыми подбородками, одетые в короткие штанишки до колен, а на ногах, смешные ботинки с загнутыми носками – певцы-трубадуры. По всему залу резвились и дурачились шуты, и десятки слуг, готовы были исполнить любое желание герцога и его близких. Хотя, Бьёрн слышал, что не всё сейчас так ладно в герцогстве Апулийском.

Был пост, но Роберт не хотел потчевать старого друга постной похлёбкой, тушёной капустой и горохом, а взяв его под локоть, провёл в свои покои, где верный и расторопный слуга, быстро накрыл маленький стол, поставив несколько приготовленных в сметане зайцев с имбирным соусом, запечённую на углях рыбу, пару зажаренных каплунов, хлеб и кувшин с вином.

Жестом радушного хозяина Роберт пригласил Бьёрна к столу, отослал слугу, и сам налил в позолоченные бокалы вина.

– Давай за то, что ты вернулся.

Они выпили, поели, и Роберт, откинувшись на спинку деревянного кресла, сказал:

– Рассскажи, что с тобой приключилось за эти годы.

За последнее время часто пришлось Бьёрну рассказывать про свою жизнь, и он, ставший немногословным, старался быть краток, но всё равно, его рассказ, затянулся надолго.