– Что нам, снова торчать тут годами, как под Бари? А жить то, когда? Одна только война…

Гуго Фалоку повезло. В Катании он набрёл на богатый дом, и захватил там всё, что мог унести, а брат подгонял добытый там гарем, с очаровательными красавицами. И сейчас он хотел, не гнить здесь под дождём, а наслаждаться жизнью где-нибудь в Мессине, пить, гулять и веселиться, в объятих прекрасных женщин.

– Жизнь, это война. Война, это жизнь, – жёстко и мрачно отрезал Роберт, так как был не в духе. Тревожные вести пришли из Апулии. Роберту надолго, нельзя было покидать свои владения, ослабляя железную хватку, в которой он держал всех своих вассалов. Стоило ему только уйти на Сицилию, как в Апулии, медленно разгораясь, вновь начинался мятеж. И снова всё те же встали во главе его – Герман и Абеляр, Готфрид де Конверсано и Роберт де Монтескальозо, примкнувший к ним Пётр, граф Трани, со своим многочисленным семейством. Были сведения, что восставших тайно поддерживают Ричард Капуанский и Гизульф, князь Салерно.

– Паскудники! Р-р-р-раздалю, как клопов! – зло выкрикнул Роберт, когда узнал об этом. – Что твой братец, совсем ума лишился, крови захотел? – обрушился он на Сишельгаиту. – Падаль! Змея подколодная! Будет ему кровь! Захлебнётся он ею!

Надо было решать, срочно – вернуться в Италию, и вновь выпустить Палермо из своих рук, или же остаться здесь, рискуя своими владениями в Апулии и Калабрии.

Всё это время нормандцы не сидели без дела, одно за одним беря укрепления Палермо, медленно, но верно, приближаясь к стенам города. Уже были готовы две осадные башни, несколько таранов и длинные лестниц, ждали только мороза, который сковал бы землю, чтобы пойти на штурм.

Прибыл из Тройны, где прикрывал тылы армии под Палермо, встревоженный Серло Отвиль. С беспокойством переглядывались Вильгельм и Рожер Отвили. Ансальдо ди Патти, заламывая руки, что-то шепча, ходил из угла в угол. В углу, в тени, незаметный для всех, стоял Арисгот Поццуольский (г. Поццуоли, неподалёку от Неаполя. Во времна Др. Рима назывался Путеоли), один из лучших на Сицилии полководцев Рожера. Опустив головы, стояли сыновья покойного Готфрида – Роберт де Лорителло и Вильгельм ди Тироло.

Все они, ожидали решения Роберта. Как не крути, а последнее слово за ним. Как он скажет, так и будет. Уйдёт, и напрасны будут все их лишения и страдания, неотмщённой останется кровь сотен воинов, павших здесь, у стен Палермо, прахом пойдут все их желания и надежды. И захват Палермо, да и всей Сицилии, затянется ещё на долгие и долгие годы. Да и удасться ли им, без Роберта, сломать хребет мусульманам на острове? Что-то до этого, вот уже десять лет как, не получалось.