– Держаться! Не отступать! Бей их! Навались! Руби! Все, ко мне! – громогласный зов Рожера перкрикивал шум битвы, и нормандцы, оправившись от первого натиска врага, начали оказывать всё более возрастающее сопротивление.
Роберт, сидя в седле гнедого, белоногого скакуна, щуря глаза от бьющего солнца, глядел на битву у стен Палермо. Сарацинам удалось окружить отряд Рожера… Вот покачнувшись, упал его стяг… Но нет, спустя мгновение, он снова воспрянул, подбадривая воинов, зовя их на битву. Арисгот Поццуольский, собрав своих греков и лангобардов, пошёл на врага, силясь пробиться к Рожеру. Из ворот Палермо, прямо в гущу битвы, влетел ещё один отряд сарацин, и те совсем прижали отряд Рожера. Лучники и пращники, посылали свои смертоносные залпы, в этот кипящий страстями и инстинктами людской водоворот. Безжалостная смерть, не разбирала, кто перед ней, молодой или старый, опытный ветеран или впервые взявший в руки копьё новобранец, мусульманин или христианин, и убитые валились сотнями, устилая землю своими телами. Стонали, плакали, кричали, молили о помощи, бились в агонии раненные и изувеченные. И над всем этим, далеко оглашая окрестности, возносясь до небес, летели крики: – Христос! – Аллах акбар! (с араб. Аллах-величайший), – всё ещё сражающихся.
Разлетелась разрубленная голова Гуго де Бланфора. Сунулся ничком в траву Генрих де Пуа. Роберт Орбек, получив две стрелы в грудь, повалился навзничь. Копьё, вылетевшее из схватки, вонзилось в землю возле ног Рожера. Аббат Беренгер де Грантмесниль, в полном воинском облачении, прикрываясь иссечённым щитом, отбивался от троих, насевших на него сарацин. Позади него стоял, дрожащий от страха юный монашек, державший большое распятие, на котором развевалось Священное знамя святого Петра.
Нечеловеческими усилиями, на люти и ярости, идя по телам, по колено в крови, Рожеру удалось вырваться из окружения, и соединиться с Арисготом Поццуольским.
– Ты ранен, – иссушенными жаждой губами, весь потный, несмотря на мороз, сказал Арисгот.
Рожер оттёр с щеки кровь.
– Эта кровь, пролитая мною во славу Христа, зачтётся мне на небесах. Воины! Слушайте меня! Все наши деяния, наша пролитая кровь, наши смерти во славу истинной веры, зачтутся нам на небесах, в Царствии Небесном!
Глава восьмая
Глава восьмая
Вперёд, на врага, ринулась нормандская рыцарская кавалерия, ведомая Робертом! Сарацины бросились бежать, отступая к воротам, но командующий обороной Палермо, здраво оценив ситуацию, приказал закрыть все ворота Аль-Касры.
Началось избиение столпившихся у стен сарацин. Со стен города, мусульманские стрелки усилили обстрел, и в этой схватке, пало много достойных нормандских воинов.