— Услуга важная, — сказал маркиз серьезно, — и, без сомнения, будет вознаграждена по достоинству.

— Преклони колено, Ранальд, — сказал майор Дальгетти (так будем мы отныне называть его), — стань на колени и поцелуй руку его превосходительства.

Но так как предписанная формула приветствия была не в нравах его соотечественников, Ранальд ограничился тем, что, скрестив руки на груди, наклонил голову.

— Этот бедняк, милорд, — продолжал майор Дальгетти, с важностью заявляя себя покровителем Ранальда Мак-Ифа, — сделал все, что мог, дабы уберечь меня от врагов моих, несмотря на то что иного оружия у них не водится, как только луки и стрелы, чему, я думаю, ваше превосходительство с трудом можете поверить.

— Вы увидите довольно много людей в нашем лагере, также не имеющих другого оружия, — сказал Монтроз, — и мы считаем их очень полезными.

— Полезными, милорд? — сказал Дальгетти. — Прошу извинения за смелость, но… я удивлен… луки и стрелы!.. Уж вы простите, а только я посоветую при первой возможности заменить их мушкетами… Но, возвращаясь к этому честному хайлендеру, я должен сказать, что он не только защищал меня, но и лечил, так как я при отступлении был ранен и оставался с тех пор на его попечении, что и считаю долгом с благодарностью засвидетельствовать перед вашей светлостью.

— Как тебя зовут, друг мой? — спросил Монтроз, обращаясь к хайлендеру.

— Лучше не поминать! — отвечал горец.

— Это значит, — поспешил вмешаться Дальгетти, — что он желал бы сохранить свое имя в тайне, по той причине, что в прежние времена было за ним одно такое дельце: овладел он замком, перерезал хозяйских детей и наделал много чего другого, что, как известно вашей светлости, в военное время частенько практикуется, но, вообще говоря, не располагает друзей и родственников пострадавшего к виновнику его несчастья. Я на моем веку сколько раз видал, как простолюдины предавали смерти разных храбрых кавалеров единственно за то, что они себе позволяли кое-какие вольности в краю…

— Понимаю, — сказал Монтроз, — этот человек в ссоре с кем-нибудь из наших сторонников. Пускай идет теперь на гауптвахту, а мы тут подумаем, как лучше оборонить его.

— Слышишь, Ранальд? — сказал майор Дальгетти с величественным видом. — Его превосходительство желает говорить со мной наедине, а тебе велит идти на гауптвахту… Да он, бедняга, не знает, где гауптвахта!.. Да, совсем неопытный парень, хоть и старый человек. Я сейчас поручу его одному из часовых и немедленно вернусь к вашей светлости. — Дальгетти отвел Мак-Ифа и тотчас вернулся обратно.