— Как их зовут, — спросил Монтроз, — и по какому поводу они вздумали меня тревожить в такой поздний час?

Часовой был ирландец, из тех, что пришли под начальством Колкитто, и потому не мог ответить генералу ничего определенного. Монтроз, знавший, что никому не следует отказывать в свидании в такое время из опасения пропустить что-нибудь важное, распорядился на всякий случай поставить вооруженный караул, а сам приготовился принять поздних гостей. Его камердинер едва успел зажечь пару факелов, а Монтроз только что встал со своего ложа, как в шалаш вошли двое: один был по виду обитатель равнины, в замшевой куртке, изношенной в клочки, а другой статный, старый хайлендер высокого роста, загорелый, худой, с лицом потемневшим от холода и непогоды.

— Что скажете хорошего, друзья мои? — молвил маркиз, почти невольно ощупывая рукой свои пистолеты, потому что и времена были смутные, да и физиономии посетителей не внушали ему особенного доверия.

— Честь имею поздравить ваше превосходительство, — сказал человек в куртке, — именитый мой генерал и светлейший лорд, с великими победами, которые вы изволили одержать, с тех пор как судьба меня разлучила с вами. Чудесное было дело эта схватка под Типпермуром; только я бы осмелился посоветовать…

— Постойте, — сказал маркиз, — прежде чем подавать советы, будьте так добры сообщить мне, от кого я их буду получать?

— Поистине, милорд, — возразил тот же человек, — я надеялся, что в этом нет надобности, — не так уж давно я поступил к вам на службу и вы мне обещали чин майора и жалованье по полталера в день, да столько же в зачет по окончании срока… Неужто ваше превосходительство позабыли и про жалованье, и про меня самого?

— Добрый друг мой, майор Дальгетти, — сказал Монтроз, успевший тем временем вспомнить и признать его, — примите во внимание, сколько со мной с тех пор случилось важных происшествий, немудрено, что и своих не узнаешь… особенно при таком скудном освещении… Но успокойтесь, все условия будут соблюдены… Ну, майор, какие же вести из Аргайлского графства?.. Ведь мы давно считали вас погибшим, и я только что собирался примерно наказать этого старого хитреца за то, что относительно вашей особы он осмелился преступить правила воинской чести.

— И отлично, милорд, — сказал Дальгетти, — я ничуть не желаю, чтобы мое появление помешало вам выполнить столь похвальное и пристойное намерение. Поистине скажу, не по милости графа Аргайла и не по его воле остался я жив, а потому заступаться за него не буду. Спасся же я по благости Божьей, да еще благодаря собственной ловкости; что и неудивительно со стороны такого опытного и искусного кавалера, как я; а помогал мне в этом деле вот этот самый старик хайлендер, которого осмеливаюсь поручить особому благорасположению вашей светлости, так как он содействовал спасению вашего покорнейшего слуги, Дугалда Дальгетти из Драмсуокита.