Точно! На граните, пупырем торчащем из земли, был такой же знак. Двойное колесо со сломанными спицами.

Потом, когда он занялся изучением истории народа Мо Хе, никогда ему не попадался такой символ. Ни на посуде, ни в украшениях. Нигде. Никогда. Николай совсем забыл про него. Ну мало ли что мальчишке привиделось… И вот теперь, на другом конце страны, у немецкого агента на шее и подмышкой… Странно.

— Разберемся, — сказал Данилов и вошел в разрушенную церковь, точнее в то, что от нее осталось.

Здесь было ветрено. Сквозняки гуляли. Николай подышал на ладони, потер их друг о друга, согрел и прикрыл ими уши. Постоял так немного и начал искать вход в подвал, в котором пытали Васю.

«Гады они все-таки. Настоящие гады».

Вход он отыскал достаточно быстро. К нему была протоптана довольно широкая дорожка. Видимо, ее протоптали сыскари, которые вели следственные действия на месте преступления. Дорожка привела его к деревянному щиту, сколоченному из горбыля. Щит прикрывал кирпичную арку — вход в церковное подземелье.

— Почему часового нет? — возмутился Данилов, но потом вспомнил, что сам же велел личный состав харьковского НКВД поднять по тревоге и все силы бросить на поиск немецкого шпиона.

Капитан нагнулся, подхватил рукой ком снега и протер им лоб и щеки. Чтобы взбодриться хоть немного. Потом попытался отодвинуть загороду, но у него не получилось. Щит был прибит коваными костылями прямо к кирпичу.

— Кувалдой они, что ли?

Николай поискал, чем бы поддеть деревяшки, увидел торчащий из кучи мусора витой обломок железного церковного креста. Он раскидал куски штукатурки, битые обломки камня, потянул и выдернул железяку.

— Так-то оно сподручней будет, — чекист подложил под стену каменюку, подсунул обломок креста под щит, уперся в камень и надавил на рычаг.

Щит немного посопротивлялся, но сдался — один из горбылей с громким треском лопнул в том месте, где был прибит к стене. Николай подналег и сумел оттянуть загороду на себя. В образовавшуюся щель можно было протиснуться. Данилов уже собрался это сделать, но тут услышал характерный щелчок за спиной. Николай не спутал бы этот звук ни с каким другим.

Так щелкает затвор пистолета ТТ, когда его взводят.

Сам он огнестрельное оружие не любил, на задания никогда не носил и не раз убеждался в том, что делал абсолютно правильно. Сколько ребят на этом погорело. Сколько хороших ребят.

Если есть пистолет, возникает чувство безопасности. Плохое чувство, когда вокруг враги. Да и соображалка в сложных ситуациях без ствола в кармане работает лучше. Инстинкт самосохранения обостряется. А потому его табельный ТТ лежал в оружейке красивого большого здания на Лубянской площади.