Данилов думал, что увидит того карманника, что прищучил на аэродроме, или, если повезет, самого Однорукого, но это был незнакомый капитану человек в черном драповом пальто и фетровой шляпе, коренастый и уверенный в себе.

«А пальтишко он, наверное, специально надел, чтобы на снегу лучше видно было», — усмехнулся Николай и пошел дальше.

Через пару десятков шагов, после очередного изгиба кривой улочки, Данилов увидел развалины.

Впереди, в трех-четырех сотнях метров от Николая, на невысоком холме у берега реки виднелись остатки внушительного сооружения. Судя по всему, церковь взорвали недавно. Кирпич, камни, горы щебня и прочий мусор еще не успели вывезти. Едва присыпанные снегом развалины казались поверженным чудовищем, сказочным змеем Горынычем, которого с неба на землю низвергла мозолистая рука пролетария. И теперь его уже никому не нужный труп, бесформенный и холодный, валялся, укрытый снегом, словно саваном.

— Религия — опиум для народа, — хмыкнул Данилов и закурил папиросу.

Судя по всему, церковь была большой. В лучах заходящего солнца руины выглядели довольно зловеще.

По-осеннему быстро смеркалось, и Николай спешил.

— А то тебя, чертяку, впотьмах не разглядишь, — тихо шепнул капитан топтуну, словно тот мог его услышать.

А того уже и след простыл. Только Николай — воробей стреляный, резанный и колотый, его так просто не проведешь. Он знал, он точно знал, что шпион где-то поблизости.

— Ладно, — Данилов на мгновение притормозил, протер платком запотевшие на легком морозце очки, сделал глубокую затяжку, выплюнул папиросу и вдавил ее каблуком в снег.

Пока топтун где-то прятался, можно было и о важном подумать.

У Данилова не выходил из головы тот странный медальон, что недавно болтался на шее другого помощника Однорукого — Михаила. Это колесо. Еще в морге Николаю показалось, что он где-то видел что-то похожее. Но где? Когда? Нет, сколько ни старался, но припомнить никак не мог. Потом его отвлекла медэксперт, потом он почти забыл… Но ведь это колесо… Он же его точно где-то видел!

Уже на подходе к руинам Данилов внимательно присмотрелся к грудам битого кирпича, и что-то в его сознании щелкнуло. Словно молния полыхнула, и Николай вдруг увидел картинку из далекой, совсем другой жизни.

Он маленький…

Сяо еще живой…

Дядя Чен, такой спокойный и рассудительный.

И рука Николая привычно потянулась к груди, где во внутреннем кармане лежал его счастливый талисман.

Спираль!

Там, далеко, очень далеко и в пространстве и во времени. На невысокой сопке среди приморской тайги. На камне, под которым он нашел свой заветный медный ножичек…