Один лишь капитан дон Горацио де Бальбоа, тяжело раненный, прорвался сквозь строй преследовавших его индейцев. Он вскочил на лошадь и, бешено вращая саблей, подскакал к группе офицеров.

– А-а! А-а! – злобно смеясь, кричал он. – Я вам это припомню, сеньоры! Если бог поможет мне спастись, я отыграюсь! Я отомщу за эту западню!

– Огонь по негодяю! – вскричал Энкарнасион Ортис.

– Остановитесь! – закричал дон Педро. – Ему осталось жить, может быть лишь несколько минут, чего стоят его бессильные угрозы! Пусть бежит!

– Как вам угодно, сеньор! – насмешливо воскликнул испанец. – Но если кто-нибудь из вас попадется в мои руки, как я сейчас попал в ваши, – пусть не ждет пощады!

– Уезжайте, кабальеро! Прекратите это глупое хвастовство!

– Да, я еду. Прощайте, дон Педро Морено! Вы виноваты меньше других. Прощайте, дон Рамон Очоа, достойный алькальд! Очень сожалею, что не расстрелял вас. Прощайте и вы, дон Энкарнасион Ортис, честный студент-богослов!

Клянусь жизнью, я навсегда запомню ваши имена! Будьте вы прокляты!

Он пришпорил лошадь и с поднятой саблей врезался в толпу индейцев, крича диким голосом:

– Дорогу! Дорогу!

Как метеор, промчался он между ранчерос и индейцами, со страху осенявшими себя крестным знаменем, и исчез за углом площади.

– Напрасно вы дали ему ускакать! – с упреком сказал

Энкарнасион.

– Быть может… Но он – храбрый солдат, – ответил дон

Педро Морено. – Мне хотелось дать ему хоть маленький шанс спастись.

– Он отомстит!

– Во всяком случае, попытается! Ну что же! Люди, которым угрожают, живут долго.

Дон Педро Морено попытался остановить избиение испанцев; но, увидев, что это не в его силах, собрал свой отряд, приказав ему не вмешиваться в бойню.

Падре Линарес, выйдя из церкви и очутившись на площади, ломал себе руки в отчаянии: во всех этих убийствах он обвинял себя.

– Это не люди! – гневно восклицал он. – Это дикие звери! Зачем же их еще подстрекать к мести! Как бы ни были жестоки испанцы, ничто не может оправдать такую низость, как расправа с беззащитным врагом. Эти презренные люди позорят само понятие святой свободы, во имя которой они якобы сражаются! Сеньоры, хотя бы ценой нашей гибели, надо положить конец этой ужасной бойне!