– Всё!…

– По коням, хлопцы! – скомандовал Карягин. – Дозор вперед! Держаться, как я сказал.

Четверо партизан выехали вперед и вскоре скрылись в лесу.

Логачев и я сели на коней тех двух партизан, которые повели Гюберта и Похитуна на аэродром.

Отряд всадников вытянулся длинной цепочкой. Впереди ехал Трофим Степанович. Замыкали шествие две телеги: на одной сидели Фома Филимонович и Таня, на другой – Березкин и Ветров.

Солнце зашло. Я посмотрел на часы: стрелки показывали без пяти девять. Двигались точно по тому пути, по которому мы уже прошли в среду. Сгущались зеленоватые сумерки, лес окутывался мраком. Ехали шагом, не торопясь, в полном молчании, только слышно было, как похрапывали кони да под копытами трещал сухой валежник.

Когда землю и лес накрыла теплая тихая звездная ночь, мы наткнулись на наш передовой дозор.

– Большак, – доложили ребята. – Направо развилок.

– Спешиться! Привязать коней к телегам, – скомандовал Трофим Степанович и спросил дозорных: – Далеко ли до большака?

– Сотня метров, не больше, – ответили ему.

В кружок собрались партизаны, назначенные в охранение, и минеры.

– Сверьте часы, – предложил я. – По моим – двадцать два сорок пять. Мины ставить ровно в двадцать три тридцать. Минеры могут отправляться.

– Сбор здесь! – предупредил Трофим Степанович.

Два всадника скрылись в темноте. Перед ними стояла задача заминировать дорогу из «осиного гнезда» в районный центр.

Спустя несколько минут отъехали еще четверо – боевое охранение: двое к Селезневке и двое в Ловлино. Вооруженные ручными пулеметами, они должны были обеспечить операцию от какой-либо случайной угрозы со стороны и блокировать подъезды к гюбертовскому гнезду.

Одного парня оставили сторожить лошадей.

Все остальные – четырнадцать человек, предводительствуемые Фомой Филимоновичем, – зашагали в сторону «осиного гнезда». Кольчугин повел нас по узкой, одному ему известной тропке. Пересекли большак и вновь углубились в лес.

Шли тихо, бесшумно, стараясь не шелохнуть листом, не наступить на сухую ветку, не звякнуть оружием.

Прошло около часа, прежде чем Фома Филимонович остановился на краю поляны. Впереди, шагах в полутораста, виднелись очертания строений Опытной станции.

– Ближе никак нельзя! – шепнул мне старик. – Собаки учуют. – Он глубоко вздохнул и закончил: – Ну, Кондрат, пойду я!…