Логачев подбежал к письменному столу.

– Таня, выгребай бумаги! Все до одной! – крикнул он.

Они торопливо запихивали бумаги в принесенные мешки.

Я не без труда сдвинул с места тяжелый сейф и свалил его на пол. Затем я вытащил из кармана толовую шашку, положил ее на замок и вставил капсюль со шнуром.

– Вы долго еще? – спросил я.

– Уже готово, – откликнулся Логачев.

– Вон из комнаты!

Я достал спички. Через несколько минут грохнул еще один взрыв, и мы втроем стали выгребать из сейфа и письменного стола папки с делами, сколотые документы, связки бумаг.

Когда мы выскочили из дома, я столкнулся с Ветровым.

Сережа волочил по земле объемистую сумку, чем-то доверху набитую.

Я взглянул на часы. Прошло всего двенадцать минут с начала операции, а «осиное гнездо» уже опустело. Здорово!

Таких темпов я не ожидал. Партизаны носились по двору, как одержимые, с какими-то узлами в руках, с мешками и даже ящиками.

– Огонь! – скомандовал я.

И через мгновение в дежурной комнате вспыхнул бурлящий, слепящий глаз огонь от жидкости «КС».

– Все наружу! – крикнул Трофим Степанович. – Бросайте бутылки!

Тут я услышал шум заработавшего мотора. Молодец «цыган»! Он знает свое дело. Из-под навеса рывками выкатилась грузовая машина и остановилась посреди двора. Я

схватил за руку подбежавшего Фому Филимоновича и спросил:

– Через Ловлино проскочим?

– В аккурат. Там, кроме двух полицаев, никого нет.

– А мины у развилка?