– Тише, матушка, тише! – нетерпеливо закричал Кадди.

– Что вы, с ума сошли, что ли! Время ли говорить о таких вещах? Повторяю, не стану я ратовать ни за что. Я уже разговаривал с мистером Паундтекстом и приму декларацию, или как они там ее называют, и если мы это сделаем, то только останемся в выигрыше, он отвечает за себя и за своих прихожан, такой священник – как раз по мне. И ничего не хочу слышать о ваших проповедях, которые кончаются псалмом на Сенном рынке.

– О Кадди, мальчик мой, что станет со мною, если они сгубят тебя! – воскликнула старая Моз, не зная, о чем следует заботиться больше: о спасении души своего сына или о спасении его тела. – Но только помни, дитятко мое ненаглядное, что ты сражался за веру, и не допусти, чтобы страх утратить здешнюю жизнь заставил тебя отречься от твоей благочестивой борьбы.

– Ах, милая матушка, – отвечал Кадди, – сражался я более чем достаточно, с меня довольно, и, говоря по правде, я устал от этого дела. Навидался я всякого оружия и всяких доспехов: и мушкетов, и пистолетов, и курток из буйволовой кожи, и разного снаряжения, и ничего я так не хочу, как снова взяться за плуг. Не знаю, что могло бы заставить человека сражаться (то есть если он не рассердится), разве что страх, что тебя вздернут или убьют, если ты повернешься спиной.

– Но, дорогой Кадди, – продолжала настаивать Моз, – а твои брачные одежды? Ах, голубчик, не оскверни своих брачных одежд!

– Послушайте, матушка, разве вам невдомек, что меня дожидаются? За меня не тревожьтесь, – я знаю получше вашего, что надобно делать, потому что вы несете что-то о браке, а дело идет о том, чтобы не попасть в петлю.

Сказав это, он вырвался из материнских объятий и попросил солдат, которые были к нему приставлены, доставить его возможно скорее в Совет. Клеверхауз и Мортон и без того уже его ожидали.

ГЛАВА XXXVI

Мой край родной, прощай!*

Лорд Байрон

Тайный Совет Шотландии, со времени объединения королевств практически ставший верховным судилищем этой страны, являясь вместе с тем и высшим органом исполнительной власти, собрался в старинном готическом зале, примыкающем к зданию парламента в Эдинбурге.

Когда генерал Грэм вошел в этот зал и занял свое место за столом среди членов Совета, все было готово к открытию заседания.

– Сегодня вы доставили нам, генерал, немало дичи, –

сказал председательствующий в Совете важный сановник.

– Здесь и трус, чтобы признаться во всем, здесь и задорный боевой петушок, который будет отчаянно защищаться, а как, генерал, прикажете называть третьего?