– Дурной пример, сэр, – отвечал Кадди, – и еще виновата, с позволения вашей светлости, моя старая, выжившая из ума матушка.

– Ну, Бог с тобою, приятель, – ответил на это герцог, –

остерегайся в будущем дурного совета. Мне сдается, что ты не таков, чтобы изменить по собственному почину. Записать в протокол, что он освобождается от наказания. Поднесите поближе этого негодяя на стуле.

Мак-Брайера перенесли на то место, где обычно ставили подсудимых для допроса.

– Находились ли вы на поле сражения у Босуэлского моста? – последовал тот же вопрос, что был задан и Кадди.

– Находился, – ответил пленник смелым и решительным тоном.

– Вы были вооружены?

– Нет, не был, я присутствовал в качестве проповедника слова Божия, чтобы ободрять тех, кто обнажил меч в защиту дела Господня.

– Иными словами, чтобы помогать мятежникам и их подстрекать? – спросил герцог.

– Ты сказал истинно, – ответил на это пленник.

– Хорошо, – продолжал допрашивающий. – Нам желательно знать, видели ли вы среди мятежников Джона

Белфура Берли? Вы его, надо полагать, знаете?

– Возношу свою благодарность Господу, что знаю его, –

ответил Мак-Брайер, – он ревностный и истинно верующий христианин.

– А где и когда вы видели в последний раз эту благочестивую личность? – последовал новый вопрос.

– Я здесь, чтобы отвечать за себя, – заявил с тем же бесстрашием Эфраим Мак-Брайер, – а не затем, чтобы предавать в ваши руки других.

– Мы найдем способ развязать вам язык, – пригрозил

Дэлзэл.

– Если вы найдете способ заставить его вообразить, что он на их молитвенном сборище, его язык развяжется и без нас, – заметил Дэлзэлу Лодердейл. – Послушайте, юноша, отвечайте добром: вы слишком молоды, чтобы взваливать на себя такое тяжкое бремя.

– Я презираю ваши угрозы, – бросил в ответ