– А разве не существует Милнвуда? – возразил Кадди. –

Правда, старик отказал доход с него домоправительнице до конца ее дней, потому что не знал ничего про племянника, но стоит только поговорить со старой Уилсон как следует, и они с леди Маргарет могли бы отлично прожить.

– Как бы не так, дружок, – ответила Дженни, – ты их совсем не знаешь, раз думаешь, что такие знатные леди станут жить одним домом с Эли Уилсон, когда они из гордости не принимают помощи даже от самого лорда

Эвендела. Нет, нет, если она выберет Мортона, им придется жить походною жизнью.

– Ну, это, конечно, не для старой леди, – заметил Кадди,

– ей и одного дня не протянуть в дорожном фургоне.

– И тогда между ними пойдут споры о вигах и тори, –

продолжала хитрая Дженни.

– Тут и говорить нечего, – согласился Кадди, – старая леди в некоторых вещах ужасно упрямая.

– А потом, Кадди, – продолжала его супруга, которая предусмотрительно приберегала под конец свой наиболее сильный довод, – если расстроится эта свадьба с лордом

Эвенделом, не видать нам ни отдельного дома, ни огорода, ни выгона для коровы. И тогда и мне, и тебе, и нашим дорогим деткам только и останется, что пойти по миру.

Тут Дженни принялась всхлипывать. Кадди не находил себе места, не зная, на что решиться. Наконец он сказал:

– Ладно, жена, не можешь ли ты спокойно, без этого плача, сказать, что же нам в таком случае делать?

– То-то и оно, что ничего, – ответила Дженни. – Делай вид, будто про этого джентльмена тебе ничего не известно, и никогда никому, умоляю тебя, ни словом не обмолвись о том, что он побывал у нас или в господском доме – там, наверху. Знай я, кто он, уступила бы я ему нашу собственную постель, а мы с тобой спали бы в хлеву, пока он не уедет. Но теперь ничего не поделаешь. Нужно пораскинуть умом, как бы завтра утром выпроводить его отсюда, да половчее. Надеюсь, что больше ему не захочется сюда возвращаться.

– Бедный мой хозяин! – воскликнул горестно Кадди. –

Значит, мне и поговорить с ним нельзя?

– Ни за что, – ответила Дженни, – ты не обязан его узнавать, и я бы не сказала тебе, кто он такой, если бы не боялась, что при утреннем свете ты его, может быть, и узнаешь.

– Ну, раз так, – сказал Кадди, тяжко вздыхая, – раз так, я лучше пораньше уйду на пахоту; если мне с ним нельзя и поговорить, так лучше уж не быть дома.

– Правильно, дорогой! – ответила Дженни. – Нет никого умнее тебя, если ты чуточку посоветуешься со мной; только никогда не делай ничего по своему разумению.

– Кажется, и впрямь так, – пробормотал Кадди. – Уж всегда-то какая-нибудь старуха, или хозяйка, или еще какая другая женщина, заставляла меня делать все по-своему, а не по-моему, – продолжал он, раздеваясь и укладываясь в постель. – Сначала то была матушка, потом леди Маргарет не давала мне свободно вздохнуть, и они ссорились между собой, и толкали меня сразу на две дороги, и каждая тянула к себе, точно Панч* и дьявол, что дерутся за булочника на ярмарке; а теперь я женат, – продолжал он бормотать, заворачиваясь в одеяло, – и моя жена, сдается, совсем уж ведет меня за собой на поводу.