Костров. – В том письме и в самом деле шифр был перепутан. Слушайте: «Последний четверг января принимайте на сброс человека и шесть мешков грузов. Время двадцать три. Сигналы пять костров конвертом».

Воцарилось молчание. Все взволнованно глядели друг на друга.

– Да ведь сегодня последний четверг, – вспомнил Зарубин.

Лагерь всполошился. Через несколько минут не было в отряде человека, который не знал бы о том, что сегодня с

Большой земли прилетит самолет.

Все были радостно возбуждены, гадали, спорили. Высказывались различные предположения. Кто выбросится с парашютом? Что окажется в шести мешках? Не изменится ли погода? Какой прилетит самолет?

– Шесть мешков и человек – это не шутка, – рассуждал дед Макуха. – Должно, большой самолет пришлют.

– Да, «утенок» столько не поднимет, – соглашались партизаны.

В пять часов вечера на поляне, посредине лагеря, секретарь парторганизации отряда открыл объединенное партийно-комсомольское собрание и предоставил слово

Добрынину.

Комиссар рассказал о преступлении партизана Редькина и о поступке колхозника Сурко.

– Вот вам два человека, – говорил он. – Один живет вместе с нами в лесу, носит оружие и честное имя народного мстителя, другой прямого отношения к нам не имеет, связан по рукам и ногам семьей, обременен заботой о куске хлеба, и ему, голодному, разутому, интересы дела оказались дороже, чем члену нашего боевого коллектива. Давайте поговорим о Редькине и сделаем выводы…

Собрание сурово отнеслось к поступку Редькина.

– Сорную траву с поля вон. Предлагаю судить партизанским трибуналом, – внес предложение коммунист

Снежко.

– Это волк в овечьей шкуре. Что с ним делать? Не можем мы посадить его под арест и держать. Нужна охрана.

Да и кормить его задаром нет никакого смысла. Я за то, чтобы расстрелять, – закончил свое выступление Сережа

Дымников.

Его поддержали еще несколько выступавших.

Никто не находил оправдания поступку Редькина, никто не смягчил его вины.