Однако внезапно среди всей этой непонятной латыни я разобрал слова:

– Сигурдус ответис Брианус…

Потом снова послышалась латынь. Я решил, что мне померещилось. Однако через некоторое время слова повторились. Я судорожно вздохнул. Я не знал, радоваться мне или грустить, но теперь в бормотании я, казалось, узнал голос Брианы. Теперь я слушал во все уши.

Наконец, сверху снова донеслось:

– Сигурдус ответис Брианус…

В этот раз слова звучали чуть громче, чем обычно. Я догадался, что Бриана стоит и молится около решетки, закрывающей яму, а недалеко от нее стоят стражники. Потому она не решается позвать меня. Но звуки из глубины ямы вряд ли долетят до ушей стражников. Я ответил едва слышно:

– Я слышу тебя, Бриана. – Я грустно рассмеялся. – Благодарю тебя за выбранную казнь. Целых четыре лошади – большая честь для простого морехода. Ты пришла попрощаться?

Латынь стихла, а потом Бриана начала говорить на языке саксов:

– Обрати свои помыслы к господу нашему Иисусу Христу, прими его в свое сердце, ибо только в вере христовой путь к спасению.

Потом она снова забормотала на латыни. Я крикнул вверх:

– Не трать свои слова понапрасну. Мне все равно не понять их. Я не откажусь от веры отцов, чтобы перед смертью мне повязали на шею деревянный крестик. Или ты думаешь, что от молитв кони совсем ослабеют.

Бриана замолчала, а потом снова сказала на саксонском:

– Господь милостив к заблудшим, и только в его силах даровать спасение.

Наверху наступило молчание. Я хотел крикнуть еще что-то, но внезапно мои мысли натолкнулись на препятствие, как корабль налетает на подводную скалу. Я понял. Сегодня днем, когда я лежал связанный среди толпы, только слова Брианы о суде элдормена помогли мне избежать костра, который уже начинали складывать. Теперь она говорила о том, что я должен принять веру в Белого Христа. «В вере христовой путь к спасению». И она не добавила «спасению души», о котором так часто молила у меня в постели после любовных ласк. Сменить веру значило просто сохранить жизнь. Бриана пыталась спасти меня?

Я в первый с самого рассвета почувствовал, как боги благосклонно посмотрели в мою сторону. Бриана давала мне надежду. Однако зачем мне жизнь? Я опозорен и лишен всего. Конечно, умереть на берегу с вилами в груди – смерть недостойная хёвдинга. Но теперь мне выпала почетная смерть на виду у сотен людей. Обо мне могут спеть скальды, как о Рагнаре Кожаные Штаны, который на своем корабле сел на мель у здешних берегов и которого восточные англы бросили в яму с гадюками. Четыре лошади – почетная смерть, которая завершит мою короткую жизнь и, может, вернет мне славу. Это ли не конец, о котором мечтает каждый? И даже Токе не сможет мне в этом помешать.