ХХХIII. ЗОЛОТАЯ РЕКА

ХХХIII. ЗОЛОТАЯ РЕКА

Утром они выступили в путь.

Конвой состоял из капрала, трех солдат и двух носильщиков.

Берселиус, достаточно окрепший для недолгой ходьбы, начал путь пешком, но не прошел и пяти миль, как начал уставать, и Адамс убедил его сесть в носилки.

Дорога была та же, по которой вел их Феликс, но идти стало гораздо труднее: там, где почва раньше была твердой, она стала мягкой, там, где была эластичной, теперь превратилась в трясину; вокруг сделалось мрачней, и лес наполнился журчанием: во всех ложбинах слышался плач и рокот вод; тонкие струйки воды превратились в ручьи — ручьи в потоки.

То же происходило и в слоновой стране; высохшее русло, в котором они нашли труп слона, превратилось в бушующую реку. Стада слонов и антилоп тучами блуждали по равнинам. Сто тысяч потоков мчались от Таганайки к Янджали, сливаясь в реки, бегущие в едином направлении — к Конго и морю.

На второй день пути случилось неприятное происшествие: один из носильщиков, отпущенный от носилок для отдыха и замешкавшийся позади, был укушен змеей.

Он умер, несмотря на все старания Адамса спасти его, и, предоставив леопардам распорядиться его погребением, они проследовали дальше.

Но солдаты, капрал в особенности, странно отнеслись к этому событию. Эти кровожадные злодеи, черствые и бесчувственные к смерти, почему-то казались приунывшими; когда остановились для привала, они столпились поодаль, лопотали некоторое время между собой, и наконец капрал подошел к Берселиусу и стал говорить, то и дело поглядывая на Адамса.

Берселиус выслушал его, сказал несколько слов, потом повернулся к Адамсу.

— Он говорит, что вы взяли с собой какую-то вещь, которая приносит несчастье, и что если вы ее не выбросите, то мы все умрем.

— Я знаю, что он подразумевает, — сказал Адамс. — Я принес с собой реликвию с Прудов Безмолвия. Я ее не выброшу. Можете ему это сказать.

Берселиус снова обратился к дикарю, который стоял в угрюмом ожидании; тот открыл рот для протеста, но Адамс схватил его за плечи, повернул и спровадил пинком обратно к его сотоварищам.

— Не следовало вам этого делать, — сказал Берселиус, — с этими людьми трудно справиться.

— Трудно? — повторил Адамс.

Он уставился на столпившихся солдат, хлопнул по маузеру, висевшему у него на поясе, и указал на палатку.

Люди перестали роптать, подошли, как битые собаки, на зов хозяина, взялись за палатку и установили ее.

Но Берселиус продолжал качать головой. Он знал этих людей, знал их вероломство и невыразимую бессердечность.

— Как далеко мы теперь от реки? — спросил Адамс, когда они вечером сидели у костра, для которого капрал, каким-то чудом дикого искусства, сумел раздобыть сухого топлива в измокших лесах.