— Она готова к передаче, только… время моего радиосеанса еще не подошло.

— Попытайся, может, они нас услышат. — Андре почувствовал сухость в горле. — Я полагаю, что нам нужно попрощаться с товарищами и сообщить им о том, что здесь происходит. Ты можешь выйти на связь?

Это была просьба, а не приказ. Макс был обязан работать на рации в любой момент, когда бы ему ни приказали.

Как только он настроил рацию, гитлеровцы снова открыли огонь. Радист, не обращая на это внимания, забросил провод антенны на поперечную балку и надел наушники. Рация, к счастью, не была повреждена. Взяв карандаш, Макс закодировал короткую радиограмму: «Мы окружены. Будем сражаться до последнего».

Цифры выстроились на обрывке листка бумаги, и, только глядя на них, Макс поверил в эту горькую реальность. Взявшись рукой за ключ, он начал передавать текст в Центр.

Через несколько минут друзья почувствовали запах гари и сразу же поняли, что гитлеровцы подожгли сарай. Он горел с северо-восточной части. Значит, фашисты подстерегают их в юго-западной части, где еще нет огня.

Как только первые языки пламени коснулись сена на сеновале, оно моментально вспыхнуло. Чердак наполнился едким дымом. Загорелась и крыша сарая.

Центр не отвечал Максу. Выждав несколько секунд, он снова передал текст.

Между тем жаркие языки пламени приближались к тому углу, где находились патриоты. Дышать стало трудно. И тут начали рваться патроны.

«Скоро пламя дойдет до того места, где лежат гранаты, и тогда нам конец!» — мелькнула у Андре мысль. И вдруг отчаяние охватило его. Как нелепо погибать в огне, разорванным на куски взрывом собственных гранат, в то время как ни один из фашистов, стерегущих их внизу, не поплатится за это! «Нет, все что угодно, только не это!» Судорожными движениями он выхватил из карманов свои вещи: часы, компас, носовой платок — и бросил все это в огонь. Схватив свой автомат, он рванулся к слуховому окошку, которое уже начали лизать языки пламени, и, громко выкрикнув: «Да здравствует свободная Германия!», выпрыгнул на землю.

И в тот же миг он почувствовал сильный удар в левое плечо, увидел перед собой гитлеровца с серебряными погонами на плечах. Офицер откачнулся назад. Андре, не помня себя, бросился на офицера, но тут несколько пуль прошили ему грудь и он упал как подкошенный.

А в это самое время, Макс, не покидая чердака, тщетно продолжал вызывать Центр на связь. Вокруг бушевал огонь. Он уже вплотную подступил к углу, в котором сидел Макс. Дышать стало невозможно: горячий воздух обжигал легкие.

«Кто-то обо мне вспомнит? Отец, мать, друзья? Лида, которую я так любил? Или, быть может, Хелена? Милая девушка…»