Хозяин же амбара заявил полицейским, что в амбаре этом хранится его личное зерно, к которому мельник не имеет абсолютно никакого отношения.

Однако ни мельник, ни Андре, ни Макс не замечали вокруг себя подозрительной возни. Немецкие патриоты, не чувствуя опасности, успокоились. Андре вновь обрел прежнюю уверенность. Эрнст, Вилли и Фриц, получившие ранения, уже мечтали о новых схватках с врагом.

В начале декабря партизаны должны были разведать сталелитейный завод и железнодорожную линию, ведущую в Блаховню. На выполнение этого задания им потребовалось бы несколько дней, после чего патриоты должны были переместиться в Гутентаг, где Черный подготовил для них новую квартиру. Он сказал, что в городе действует группа немецких и польских коммунистов, однако он не намерен устанавливать с ними связь. Андре в душе надеялся, что ему вновь удастся наладить политработу и сделать то, чего он не смог в Люблинце.

Макс также рвался к выполнению новых заданий, чувствуя себя способным на многое. Он верил в то, что ему удастся добраться до Берлина.

Десять километров, отделяющие Гутентаг от Павонкова, не были для него преградой. Если все будет хорошо, он хотя бы раз в неделю будет видеть свою Хелену. А чтобы не волновать ее, он пока еще не говорил девушке о том, что намерен сменить место жительства.

26 ноября друзья провели в доме мельника. Члены его семьи вели себя смиренно и покорно, как и подобает истинным католикам в день поминовения усопших. На следующий день, несмотря на проливной дождь, Макс и Андре пробрались к железной дороге, чтобы вести наблюдение за военными составами.

Ночью, когда патриоты находились уже в пути, в доме мельника появился Черный и разбудил спящего Эдварда, чтобы рассказать ему о том, что фашисты почему-то изменили свое отношение к мельнику.

— Немедленно уводите отсюда немцев и уходите сами, — посоветовал Черный поляку. Сам он очень торопился и не имел возможности лично поговорить с немцами.

Эдвард сразу же разбудил отца и братьев. Антони и Юлиан восприняли предупреждение Черного самым серьезным образом, понимая, что даже если он и преувеличил грозящую им опасность, то она все равно существует. Сыновья предупредительно посоветовали отцу уехать на некоторое время из дому.

Мельник был вне себя. Вот уже несколько недель он не мог найти с сыновьями общего языка. Это не было ссорой, просто их мнения резко расходились. Когда мельник от Андре узнал, что трое немецких патриотов ранены, он стал упрекать сыновей:

— Это вы послали их на верную гибель! Благодарите бога, что их еще не убили и вина за их смерть не отягощает вашу совесть. Больше я ничего подобного от вас не потерплю!