Тогойкину стало смешно. У волков нет копыт, как же это снег похрустывает у них под ногами?.. Но, кажется, и в самом деле однообразный шум временами будто прокалывался острым похрустыванием снега.

— Люди! Это люди! — всполошился вдруг Вася.

— Тише…

Перхание усталых оленей, постукивание копытец, шуршание нарт становилось все явственнее.

— Где ракетница? — спросил Николай прерывающимся голосом.

— Там.

— Принеси скорее! Ничего пока не говори, — может, это еще не они…

Когда Вася вернулся с ракетницей, Тогойкин стоял уже на лыжах:

— Скажешь им только после моего выстрела. Постарайся говорить как можно спокойнее.

Он ушел в лес и сразу исчез из виду. Только слышалось шарканье лыж по снегу.

Вася с трудом сдерживал себя, чтобы не помчаться к своим, и в нетерпении ходил вокруг костра.

Над узкой полосой леса один за другим взмыли два длинных огненных хвоста. Ракеты вспыхнули, ярко освещая снежные кроны лиственниц, а затем глухо грохнули два выстрела.

И Вася, который только что не мог устоять на месте, вдруг почувствовал, что он абсолютно спокоен. Словно еще не веря в то, что произошло, и вроде бы нехотя он направился к самолету, а войдя, как-то буднично сказал:

— Едут…

— Кто? — неожиданно громко заорал Попов.

Девушки, сидевшие укрывшись одним платком, откинули его в сторону и вскочили. Фокин быстро присел на своем ложе, но тут же медленно лег обратно. Коловоротов, трясясь всем телом, пытался подняться на ноги.

— Едут… Коля пошел встречать. Я сейчас… — И Вася выскочил из самолета.

Оглушенные сообщением Васи, все притихли. Девушки вышли было наружу, но тут же вернулись и начали что-то прибирать и поправлять. С трудом передвигая ноги, Коловоротов подошел к выходу, оттянул ковер, высунул голову и крикнул:

— Едут!

Но вот и все услышали, что обоз, состоящий из множества саней, подъехал и остановился. В наступившей тишине коротко и сдержанно переговаривались люди да глухо постукивали рога оленей.