— На одной из подвод, за которой шли неотступно я, Шмиль, Живица и наш третий минер Гутыря, тот, что вчера погиб, есть и необычная поклажа — радиомины.

— Чудесно! Удивительно! На волах привезти радиомины! Вдумайся: волами — радиомины. На такое способны только потомки запорожцев!

Эти слова генерал произнес с гордостью. Он имел на это полное основание. Его дед был из казацкого рода. А родился Василий Андреевич на берегу Днепра. В начале Отечественной войны полковой комиссар Василий Андреевич был членом военного совета 12-й армии, вместе с командармом подготавливал операцию «Хортица». Это была в сорок первом году одна из немногих, но памятных контратак, далекий пролог к решительному контрнаступлению советских войск против армий фашистов.

К генералу и Андрею подошли Живица, Шмиль и Дилинг.

— Леся сейчас на дежурстве, — сообщил Живица. — Скоро придет.

— Знакомьтесь, Василий Андреевич, с моими друзьями-побратимами по Пятой пограничной заставе, — обнял за плечи Шмиля и Живицу Андрей.

— Как бы хотелось, чтобы вы втроем дошли до той самой заставы и чтобы там закончили войну, — сказал задумчиво Василий Андреевич.

— Постараемся, — ответил за всех Живица. — Половина войны ведь уже пройдена.

Стоколос взял за локоть Клауса Дилинга, подвел к генералу.

— Да, — улыбнулся Василий Андреевич. — О вас сообщал Шаблий. Как вы перенесли такой трудный поход? Как вообще вы находите наших партизан?

— «Война и мир» Толстого, «Железный поток» Серафимовича, — образно ответил Дилинг.

— Точная характеристика! Хлопцы научили вас говорить такими метафорами?

— Это я подковал политически Клауса Дилинга, — гордо произнес Живица.

— Да, это так, — подтвердил Дилинг. — Впервые с Терентием я встретился на Букрине… — И он сложил два кулака. — Теперь мы друзья!

Подбежала Леся Тулина. Она была в гимнастерке, на груди — два ордена Отечественной войны 2-й степени, над левым карманом рдел значок «КИМ».

Она не бросилась Андрею на шею, а подошла к старшему — Шмилю.

— Шмиль! Дорогой ты наш! Орел ты наш! — прошептала, обнимая осетина.

Он растерялся, не знал, что и сказать в ответ.

Живица даже съежился, когда к нему стала приближаться Леся. Он был уверен, что она самая красивая в мире девушка. С Лесей Терентий не виделся с июля сорок первого года. Он невольно стал сравнивать ее нынешнюю с той, давней.

«Вроде такая же и не такая. Такая же стройная, хотя и немного пополнела. Голова гордо приподнята. Мальчишеская прическа. Задиристой была. Такой, наверное, и осталась. Наплачется с нею Андрей, если поженятся. Такая всем нравится. Ишь, как все таращат глаза на нее…»