– Доставали его?

Он пристально посмотрел на меня, на Кривушина.

Я фыркнул. И пусть понимает мой фырк как хочет.

На лицо Миронова внезапно легла тень, на миг оно даже стало плаксивым.

– Вот же фиговина какая. Столько бед из-за тебя, дрянь такая.

Не было сомнений, Миронов искренне считал, что не он всему виной, не его алчность, не вызов, который он бросил авторитетам криминальным и тем серьезным людям, что засели во властных структурах. Нет, конечно же, не он причина своего краха как бизнесмена и человека, лишенного родового имени, фамилии, места рождения. Причина – вот эта бездушная штука! Портсигар этот чертов! Он виноват.

Я ждал, что будет дальше. Вернее, так: я ждал, когда Колька встанет, чтобы уйти. Что мне потом делать, я представлял ясно.

Колька привстал и… снова опустился на стул.

– Телефон! – потребовал он.

– Что?

– Телефон!

Я показал глазами на смартфон, лежащий на столе:

– Забирай.

– Что ты мне суешь? Где тот телефон, что у тебя в Москве был?

– А-а… Тот. Так я его утопил. В Атлантике. Пошел на «очко», а он – бултых. Вон, дядя Петя не даст соврать.

Кривушин соврать дал:

– Утопил. Ага.

Миронов усмехнулся:

– Подсматривал?

– Нет, Сережа ругался сильно. Жалел.