– Помнишь, ты к печке боком приложился? – спросил я. – Весело было. Так орал!

– Это вам, Серега, было весело, – скривился Вадик. – Мне не очень. И шрам остался.

– А у Петровича на Черной какая банька, а? – мечтательно проговорил Саня. –Навкалываешься – и в парилку. Заново рождаться.

После этого воспоминания хлынули, что называется, бурным потоком. О новогоднем вечере на Черной речке, о предложении Петровича стать его экипажем, я парусной школе, о расставании с работой и близкими… Петрович тем временем доставил шхуну на трейлере в Санкт-Петербург. Там «Санта Лючию» дооснастили, а тут подоспели и необходимые документы, потому как без нужной бумажки ты и в море букашка, а с бумажкой – мореман.

Шумиху вокруг грядущего путешествия мы не поднимали, поскольку в спонсорской помощи не нуждались. Признаться, я до сих пор недоумеваю, как Петровичу за те несколько лет, что он подвизался на кооперативном поприще, удалось так набить мошну. Внешне он тюфяк тюфяком. Но поди ж ты, пятнадцать лет жил, как рантье, потом шхуну в 20 метров длиной построил, а под конец все расходы по плаванию взял на себя.

Мы покинули Петербург, прошли Балтику и завернули в Плимут. Там нашу гафельную шхуну в должной мере оценили и восславили знающие толк в морском деле британцы. Тем не менее, дольше необходимого задерживаться на берегах Туманного Альбиона мы не стали. Нас ждала Атлантика. В Бискайском заливе «Санта Лючию» изрядно потрепало, однако наше гордое судно с честью выдержало все испытания. Потом были Канары, Бермуды, Панамский канал…

Описывать в деталях наше путешествие я не стану. Не время. Вот закончу книгу, тогда все всё узнают. Но закончу я ее не раньше, чем замкнется кругосветное колечко, и команда «Санта Лючии» вполне по-американски воскликнет: «Мы сделали это!» – и занавес опустится под рукоплескания восхищенных зрителей.

Написать книгу мне хотелось давно. Именно это в немалой степени подвигло меня к тому, чтобы перечеркнуть бесцветное прошлое ради прекрасного настоящего. Плох тот журналист, который не хранит за пазухой, поближе к сердцу, гусиное перо. Только им, по мнению некоторых, и можно писать книги. В принципе, я с этим согласен, да и звучит красиво, но я все же предпочитаю ноутбук. Оправдание у меня такое: не роман созидаю, не эпопею, а что-то вроде отчета, записки путешественника.

Поначалу складывалось не очень. Вахтенный журнал получался, только приукрашенный и причесанный. В какой-то момент – день не скажу, но было это на подходе к Малым Антильским островам, – я понял, что леплю халтуру, и сплюнул песок, налипший на зубы.