– Поцеловать меня.

Эти слова вырвались прежде, чем он успел подумать, и его самого потрясла своя смелость.

Услышав эти слова, Сторма застыла на месте. Потом медленно, как сомнамбула, двинулась к нему через всю комнату, глядя на него широко раскрытыми, немигающими глазами.

Она остановилась перед ним и встала на цыпочки. Окутав Марка облаком собственных запахов, она подняла тонкие сильные руки, и они обвились вокруг его шеи. Но изумило его не это, а мягкость и тепло ее губ.

Слегка покачиваясь, Сторма прижалась к нему и, казалось, слилась с ним в одно целое; ее тонкие пальцы художницы нежно гладили его затылок.

Он обнял ее за талию и снова изумился, какая она тоненькая и гибкая; однако мышцы спины были крепки и податливы – она с готовностью изогнулась, прижавшись к нему бедрами.

Почувствовав его, она тихонько охнула, и по ее телу прошла сладострастная дрожь. Она долго не отрывалась от него, прижавшись к нему бедрами и грудью.

Он склонился над ней, и ладони его двинулись к ее небольшой упругой попке; губами он заставил ее губы раскрыться, и они разошлись, как плотные алые лепестки экзотической орхидеи.

Она снова содрогнулась, но тут вдруг ее сладострастный стон превратился в стон протеста, и она вывернулась из его объятий, хотя он отчаянно пытался ее удержать. Однако Сторма оказалась сильна, гибка и непреклонна.

Уже у двери Сторма остановилась и оглянулась. Она вся дрожала, темные глаза ее были широко раскрыты, словно она видела Марка впервые в жизни.

– О-ля-ля! Кто бы говорил о назойливых осах! – съязвила она, усмехаясь, но голос ее звучал порывисто и нетвердо.

Сторма распахнула дверь и попыталась улыбнуться снова, но улыбочка вышла какой-то кривой, она все еще не могла совладать с дыханием.

– Я уже не совсем уверена, что должна сказать вам: «возвращайтесь скорей», – произнесла она. Придержав дверь, набралась мужества и снова улыбнулась, на этот раз убедительнее. – Смотрите не попадите под машину, старый кобель.

Сторма ускользнула в коридор.

Звуки ее легких танцующих шагов скоро затихли в молчащих недрах огромного дома. Ноги Марка неожиданно ослабели, и он тяжело плюхнулся на кровать.

Сосредоточенно глядя на петляющую, ухабистую, коварную горную дорогу, освещаемую трясущимися медными фарами, Марк гнал большой, тяжело нагруженный «роллс-ройс» к перевалу Бейнс-Клуф – за ним по левую руку горный склон круто обрывался прямо в долину. Они промчались мимо Вустера с его виноградниками, аккуратные темные ряды которых выстроились в лунном свете, потом их ждал заключительный подъем в горы Хекс-ривер, плотным щитом закрывающие внутренние районы Африки.