– Сегодня, после того как мы с тобой смотрели на львов, – начал Пунгуш, – когда мы спускались с холма, ты сошел с тропы и пнул ногой кучу камней. Странная привычка… поэтому я и назвал тебя Джамелой: ты все что-то ищешь, все высматриваешь и никогда ничего не находишь.

Пунгуш никогда не задавал прямых вопросов: выглядело бы верхом неприличия спросить Марка, что именно он ищет; столь невоспитанным может быть только ребенок или умлунгу, белый человек. Прошел не один месяц совместной жизни, прежде чем он задал свой вопрос, да и то придав ему форму утверждения.

Марк еще раз отхлебнул из кружки и протянул Пунгушу портсигар. Зулус открытой ладонью отклонил предложение и стал сворачивать свою сигаретку размером с гаванскую сигару из грубого и смолистого черного табачка и плотной коричневой бумаги.

– Мои отец и мать умерли от дифтерии, когда я был еще совсем маленьким, и дед стал для меня и отцом, и матерью, – отозвался Марк, наблюдая за руками Пунгуша.

Отвечать он тоже начал издалека, в стиле заданного вопроса, и Пунгуш, покуривая, спокойно слушал и кивал.

– И так случилось, что этот человек, мой дедушка, которого я очень любил, был похоронен где-то в этой долине. А я пытаюсь найти его могилу, – просто закончил он и вдруг заметил, что Пунгуш уставился на него странным, мрачно-испытующим взглядом.

– В чем дело? – спросил Марк.

– Когда это случилось?

– Шесть лет назад.

– Твой дед останавливался на ночевку под дикими смоковницами? – Пунгуш указал вниз, в долину. – Там, где в первый раз ночевал ты?

– Да, – подтвердил Марк. – Он там всегда останавливался.

Сердце Марка усиленно застучало, его охватило странное предчувствие, будто сейчас должно случиться нечто исключительно важное для него.

– Тут был один человек, – сказал Пунгуш, – он носил шляпу… такую шляпу, под которой мог бы расположиться целый отряд воинов импи, – и он раскинул руки полукругом, лишь слегка преувеличив размеры широкополой фетровой шляпы с двойной тульей. – Человек с вот такой бородой, похожей на крылья большой белой цапли…

Перед внутренним взором Марка сразу встал образ деда с раздвоенной белоснежной бородой, темной только вокруг рта – от жевательного табака.

– Этот старик, – продолжал зулус, – ходил, как птица-секретарь, когда она охотится на саранчу в траве.

Да, длинные тощие ноги, сутулые подагрические плечи, неторопливая поступь – картинка просто идеальная.

– Пунгуш! – взволнованно выпалил Марк. – Ты его знаешь!

– Шакал все видит и слышит, что бы ни случилось в долине: птичка ли пролетела, бабуин кашлянул…

Марк ошеломленно смотрел на него. Как же он допустил такую оплошность! Ну конечно, Пунгуш знает все. Пунгуш, молчаливый наблюдатель, все видит и слышит, так почему же, черт побери, ему, Марку, не пришло в голову спросить его раньше?