– Джамела, – наконец быстро заговорил он, – я могу попытаться позвать львицу за собой и увести ее…

Марк открыл рот, чтобы задать вопрос, но Пунгуш резко остановил его:

– А ты можешь увести собак или хотя бы придержать их?

Марк секунду подумал и кивнул.

– Дай-ка мне твой нюхательный табак, – сказал он.

Пунгуш снял висящий на шее рожок с табаком и молча вручил его Марку.

– Иди, – сказал Марк. – Уведи от них мою львицу как можно дальше.

Пунгуш бесшумно направился по гребню вниз, а Марк поспешил к Троянцу.

В сумке с едой у Марка оставались три черные палочки сухого мяса. Он нашел два плоских камня и растолок между ними это мясо в муку, каждые несколько секунд поднимая голову: охотники приближались быстро.

Потом он собрал эту муку в миску, добавил в нее унцию нюхательного табака, перемешал как следует и бегом бросился к тому месту, где они оставили след львицы.

Добежав до бровки гряды, где раненая кошка обогнула скальный козырек, он опустился на колени и тремя аккуратными кучками выложил смешанный порошок прямо на пути приближающихся собак.

Они не устоят перед искушением попробовать сухого мясца и обязательно с жадностью понюхают его.

Он уже слышал их возбужденный лай, они находились уже совсем близко, а за ними галопом поспешали всадники. Мрачно улыбнувшись, Марк побежал обратно к Троянцу. Собачка, отведавшая жгучего зулусского табачку, как минимум на двенадцать часов полностью потеряет нюх.

Львица лежала на боку с открытой пастью. Она тяжело дышала, легкие ее работали как мехи кузнеца, глаза были плотно закрыты.

Пуля прилетела к ней справа. Этот кусочек мягкого свинца попал ей в плечо, прошел сквозь толстую мышцу, задел большой плечевой сустав, разорвал сухожилие и раздробил крохотную плавающую косточку, которая бывает только у львов и высоко ценится среди охотников как талисман.

Пуля прошла мимо артерии и застряла в шее, прямо под кожей: кусочек размером с верхний сустав большого пальца мужчины.

Вокруг раны, весело жужжа, вились мухи; львица подняла голову, щелкнула на них зубами и сразу тихонько мяукнула – это движение вызвало острую боль; длинным шершавым языком она принялась тщательно вылизывать пулевое отверстие, ловко подбирая розовые струйки свежей водянистой крови. Потом устало опустила голову и снова закрыла глаза.

Пунгуш чувствовал ветер не хуже штурвального на парусном судне, поскольку и для него это умение являлось жизненно важным. В любое время дня и ночи он точно знал силу ветра и его направление, заранее предчувствуя любое его изменение, и он не нуждался в том, чтобы таскать с собой коробочку с пеплом или слюнявить палец, ему хватало одной интуиции.