Львица, к этому времени совсем обезумевшая от чувства бессилия и отчаяния, бросила свою ношу – львенок немедленно припустил неуклюжим галопом обратно в знакомые заросли. Она повернула обратно и, подхватив плачущего смельчака, перенесла его через протоку, а затем решительно направилась к противоположному берегу.

Совершенно беззвучно ступая по мягкой почве огромными лапами, с детенышем в зубах она поднялась на берег.

Марион услышала за спиной угрожающее рычание и вскочила на ноги.

В пятидесяти ярдах от нее, на самом краю обрыва, припав к земле, стояла львица. Снова раздался ее грозный, ужасный рык.

Марион видела только ее глаза, все остальное будто пропало. В них горел желтый огонь, металось свирепое, наводящее ужас желтое пламя – и Марион истошно, безумно громко закричала.

Услышав этот крик, львица сорвалась с места и, изгибаясь всем телом, с невероятной скоростью бросилась вперед, превратившись в летящее, размазанное по воздуху желтое пятно. Тело ее низко стлалось над землей, из-под ее лап с выпущенными когтями летел песок, между раскрытых губ виднелись обнаженные острые и длинные белые клыки.

Марион повернулась и побежала. Но успела сделать лишь пять шагов, как львица настигла ее. Мощным ударом передней лапы в поясницу львица повергла ее на землю, и пять кривых желтых когтей глубоко, на четыре дюйма, вонзились в ее тело и, как удар сабли, резанули ее кожу и мышцы, сломав позвоночник и разорвав сразу обе почки.

Таким ударом вполне можно было бы убить взрослого быка; он отбросил Марион на двадцать футов вперед; но когда она упала на спину, львица, широко разинув пасть – розовую пещеру в обрамлении торчащих белых клыков, – снова бросилась на нее. В какое-то мгновение, когда все чувства Марион в невероятной степени обострились, она увидела гладкие борозды розового нёба львицы и ощутила мясной смрад ее дыхания.

Перекошенное тело Марион лежало под огромной желтой кошкой; из-за сломанного позвоночника нижняя часть его находилась под нелепым углом к верхней, Марион еще кричала и даже сумела поднять руки, чтобы защитить лицо.

Львица вонзила ей зубы чуть пониже локтей, и кости, громко хрупнув, раскололись в искромсанной плоти на мелкие кусочки – зверюга едва не перекусила ей обе руки.

Потом львица вцепилась Марион в плечо и терзала его до тех пор, пока длинные верхние клыки не прошли сквозь сломанную кость, слой жира и мышечную ткань, – а Марион продолжала кричать, дергаясь и извиваясь под зверем.

Чтобы убить ее, львице понадобилось время; ее саму обескураживали собственная злость, странный вид жертвы и вкус ее мяса. Почти целую минуту она рвала ее и царапала, прежде чем добралась до горла.