Я остановился. Огляделся. Вокруг собралась приличная толпа зевак. Кое-кто даже захлопал. Из знакомых лиц – только пташкина младшая сестра.

– Поезд отходит через семь минут, – говорит совсем детским голоском она, поправляя длинную растрепавшуюся косу. И вот мы уже бежим к платформе, подрезав все очереди на металлоискателях. Несёмся к девятому вагону, залетаем внутрь, чуть не сбив с ног проводницу. Проводница ругается, кричит, что поезд отходит через две минуты, а я чуть ли не в ногах у любимой, судорожно зацеловываю лицо, пытаюсь запомнить на ощупь щёки, волосы и плечи, почти плачу оттого, что Оля, Олечка, Оливия уезжает с секунды на секунду.

А она говорит. Она постоянно что-то говорит, но я уже не слушаю, потому что знаю: она только прячется за словами.

Увесистая проводница тащит меня за рукав джинсовки, поезд трогается, и я, урвав последний солёный от пташкиных слёз поцелуй, бросаюсь к выходу, не видя ничего вокруг, и выпрыгиваю из тронувшегося поезда. Едва отдышавшись, я замечаю в стороне семью Оли, смотрящих на меня как на дикого. Что ж, наверное, так я и выглядел.

Где-то ещё месяц мне через день снилось, как я отталкиваю проводницу, рву стоп-кран, целую Оливию ещё пару минут, а потом охрана тащит меня под руки к выходу из вокзала.

Я до сих пор иногда думаю о том, почему я тогда сел играть на пианино и упустил возможность побыть с ней чуть дольше. Тяжёлый момент прощания? Я до сих пор не знаю, была ли это любовь или всего лишь моя одержимость и зацикленность на её болезни. Одно ясно точно: после этого общения девушки нравятся мне будто лишь наполовину. А где остальное? Не знаю. Лучше бы было у меня, но, боюсь, оно до сих пор у той, которая, как недавно выяснилось, отчислилась из Москвы и вернулась обратно в Тюмень.

Не дай Боже увидеть её

и не дай упустить.

Дай разобраться в себе и влюбиться в какую-нибудь простую девушку. Не в такую яркую, не в такую токсичную.

Чёрт. Катенька растёт похожей на неё. Но, к счастью, только внешне, так что сердце у меня к ней ёкает не так часто – только когда она поворачивает голову в профиль и улыбается, становится почти как сестра.