Действия новых властей против духовенства не наполнили казну и не снизили социальную напряженность. Они сильно смахивали на месть победителей и именно таким образом воспринимались значительной частью населения, в основе своей оставшегося традиционным и консервативным. Министр Антониу де Агиар получил в народе кличку «убийца монахов».
Рациональная и стройная система Моузинью да Силвейры, опробованная на Азорах и примененная его преемниками в масштабах всей страны, не привела ко всеобщей гармонии, свободе, равенству и братству. На горизонте замаячили новые расколы, конфликты, бунты и перевороты.
Экономическое возрождение, казалось бы…
Экономическое возрождение, казалось бы…
Триумф либералов не принес стране стабильности. Наоборот, хаос только усилился. «Если война обошлась нам дорого, то победа стала поистине разрушительной, — писал историк и общественный деятель второй половины XIX века Оливейра Мартиньш. — Борьба между старой и новой Португалией сменилась борьбой между либеральными партиями».
Порядки, установившиеся после гражданской войны, не радовали даже убежденных либералов из Академического корпуса, которые в ходе осады Порту беззаветно сражались за победу либеральной революции и пером, и шпагой. Вконец разочарованный писатель и историк Алешандре Эркулану, испробовав все способы воздействия на течение государственной жизни, удалился из столицы в имение, приобретенное в местности с говорящим названием Волчья долина.
Алмейда Гаррет сменил романтический пафос на едкий сарказм. Всевластие «новых баронов», купивших титулы за деньги и сменивших у руля государства старую аристократию, вызывало у него отвращение. «Десять лет господства баронов — и от агонизирующего тела нашей Португалии отлетел последний вздох духа», — сокрушался литератор. «Феодализм, способный породить лишь ужас в людях XIX века, начал вызывать у них восхищение, а монархизм, бывший унылым и презираемым, — сострадание и сочувствие», — с горечью констатировал Алмейда Гаррет.
Придя к власти, либералы раскололись на два враждебных течения. Консерваторы, к которым относили себя многие дворяне и представители духовенства, поддерживали Конституционную хартию. Радикалы, опиравшиеся на торговые круги, выступали за возвращение конституции 1822 года.
Поначалу в правительстве заседали консервативные «хартисты», но их правление не привело к экономическому оживлению, в котором так нуждалась истерзанная войнами и конфликтами страна. Народ по-прежнему прозябал в нищете, богатство в основном оставалось в руках немногих крупных землевладельцев.