Тем не менее, хотя состав молодежи постоянно меняется (студенческий возраст, как правило, длится не более трех-четырех лет), ее ряды все время пополняются. Появление юношества как самостоятельной социальной прослойки с энтузиазмом встретили производители потребительских товаров и менее радостно – старшие поколения, замечавшие все бóльшую разницу между теми, кто соглашался оставаться ребенком, и теми, кто настаивал на звании взрослого. В середине 1960‐х годов даже движение английских бойскаутов Баден-Пауэлла, отдавая дань времени, упразднило первую часть своего названия [boy – по‐английски “мальчик”] и заменило старое скаутское сомбреро на менее претенциозный берет (Gillis, 1974, р. 197).

Возрастные группы не являются чем‐то новым в обществе, и даже буржуазная цивилизация признавала наличие прослойки молодежи, взрослой в сексуальном отношении, но еще не переставшей расти физически и интеллектуально и не имеющей опыта взрослой жизни. То обстоятельство, что эта группа со временем становилась моложе по возрасту, поскольку половая зрелость наступала раньше (Floud et al., 1990), само по себе не меняло ситуацию. Это просто вызывало напряженность в отношениях между молодыми людьми и их родителями и учителями, настаивавшими на обращении с ними не как со взрослыми, каковыми они себя чувствовали, а как с детьми. В буржуазном обществе бытовало мнение, что молодым людям (в отличие от девушек) нужно время, чтобы перебеситься, а затем они остепенятся.

Новизна новой молодежной культуры была обусловлена тремя факторами. Во-первых, юность здесь рассматривалась не как подготовительная стадия к взрослой жизни, а в некотором смысле как финальная стадия развития человека. Подобное происходило и в спорте (где юность всегда побеждает), который теперь воплощал честолюбивые замыслы большего числа людей, чем какой‐либо другой вид деятельности, и где после тридцати жизнь действительно шла на спад (хорошо, если после достижения этого возраста она представляла хоть какой‐то интерес). То, что это не соответствовало реальному положению дел в обществе, где (за исключением спорта, некоторых форм развлечений и, возможно, чистой математики) власть, влияние и успехи, так же как и богатство, умножались с возрастом человека, являлось еще одним доказательством несовершенного устройства мира. Ведь после войны до 1970‐х годов миром фактически правила геронтократия в гораздо большей степени, чем когда‐либо раньше, а именно мужчины (женщины пока являлись редким исключением), ставшие взрослыми к концу, если не в начале, Первой мировой войны. Это было справедливо как для капиталистического мира (Аденауэр, де Голль, Франко, Черчилль), так и для социалистического (Сталин и Хрущев, Мао, Хо Ши Мин, Тито), а также для крупных постколониальных государств (Ганди, Неру, Сукарно). Лидер моложе сорока лет был редкостью даже в революционных режимах, возникших в результате военных переворотов, совершаемых, как правило, относительно молодыми офицерами, которым меньше терять, чем более старшим по возрасту. Отсюда во многом и международное влияние Фиделя Кастро, захватившего власть в возрасте тридцати двух лет.