Тем не менее молчаливый и, возможно, не всегда осознанный расчет на омоложение общества был сделан старыми и весьма процветающими отраслями, такими как производство косметики, предметов личной гигиены и средств для ухода для волосами, чья прибыль в основном шла из нескольких развитых стран[104]. С конца 1960‐х годов наметилась тенденция к снижению возрастного порога, дающего право на участие в голосовании, до восемнадцати лет (в США, Великобритании, Германии и Франции), а также тенденция к снижению возраста разрешенных сексуальных (гетеросексуальных) отношений. Парадоксально, но с увеличением продолжительности жизни и ростом количества пожилых людей в обществе, когда старческое одряхление замедлилось, по крайней мере среди привилегированных высших и средних классов, выход на пенсию ускорился. В трудные периоды времени ранний уход на пенсию стал излюбленным методом снижения стоимости рабочего труда. Руководящие работники компаний старше сорока, потерявшие работу, на личном опыте поняли, что им так же трудно найти новое место, как неквалифицированным рабочим и “белым воротничкам”.

Вторая новая черта молодежной культуры вытекает из первой: молодежь стала преобладающим фактором “развитой рыночной экономики”, частично потому, что теперь она представляла значительную покупательскую силу, частично оттого, что каждое новое поколение взрослых в свое время социализировалось как часть осознающей себя молодежной культуры и несло следы этого опыта, и не в последнюю очередь потому, что небывалая скорость технических изменений давала молодежи весомое преимущество перед более консервативными и менее адаптируемыми возрастными группами. Каков бы ни был возраст менеджмента IBM или Hitachi, новые компьютеры и новое программное обеспечение создавались двадцати-тридцатилетними специалистами. Даже когда подобные приборы и программы делались “для чайников”, поколение, которое не выросло в компьютерную эпоху, было убеждено в своей неполноценности по сравнению с молодежью. То, чему дети могли научиться у родителей, стало менее очевидным, чем то, что дети знали, а родители – нет. Роли поколений поменялись местами. Джинсы, намеренно простой стиль в одежде – мода, пришедшая из американских университетских кампусов, от студентов, которые не хотели выглядеть так, как их родители, стали носить не только в будни, но и в выходные люди творческих и других модных профессий даже немолодого возраста.

Третья характерная особенность новой молодежной культуры в урбанистическом обществе заключалась в ее необычайном интернационализме. Начиная с 1960‐х годов джинсы и рок-музыка стали отличительными чертами современной молодежи – меньшинства, предназначенного стать большинством, – во всех странах, где власть к ним относилась терпимо, и даже в некоторых странах, где ситуация была иной, как, например, в СССР (Starr, 1990, chapters 12, 13). Тексты рок-музыки зачастую даже не переводили с английского, что отражало повсеместную культурную гегемонию США в поп-культуре и в стиле жизни, хотя следует заметить, что главные центры западной молодежной культуры были противниками культурного шовинизма, особенно в музыке. Здесь приветствовались стили, пришедшие с островов Карибского моря, из Латинской Америки и, начиная с 1980‐х годов, из Африки.