В действительности единой для всех государств или какой‐то особой неолиберальной экономической политики просто не было. Исключение составляли бывшие страны советского лагеря, где после 1989 года с подачи западных гуру от экономики предпринимались заведомо тщетные попытки мгновенно перевести экономику на рыночные рельсы. Самый могущественный из неолиберальных режимов, Соединенные Штаты эпохи Рейгана, на словах сохранявший приверженность фискальному консерватизму (т. е. сбалансированному бюджету) и “монетаризму” Милтона Фридмана, фактически использовал для выхода из экономического спада 1979–1982 годов кейнсианские методы – в частности, наращивание бюджетного дефицита и увеличение капиталовложений в оборонную промышленность. Не желая отдавать доллар на милость рыночной стихии, Вашингтон после 1984 года обратился к политике осторожного регулирования валютного курса с использованием дипломатического давления (Kuttner, 1991, р. 88–94). Стоит также отметить, что режимы, наиболее приверженные политике laissez-faire, зачастую были, в особенности в случае с рейгановской Америкой и тэтчеровской Великобританией, глубоко националистическими и не склонными доверять остальному миру. Для историка очевидно, что эти установки противоречат друг другу. Как бы то ни было, триумфальное шествие неолиберализма было остановлено экономическим спадом начала 1990‐х, а также неожиданным открытием того, что после крушения советского коммунизма самой динамичной и быстро развивающейся экономической системой в мире оказался коммунистический Китай. Так что преподаватели западных бизнес-школ и авторы, работающие в процветающем литературном жанре руководств по менеджменту, ринулись штудировать учение Конфуция в поисках секретов коммерческого успеха.

Экономические проблемы “кризисных десятилетий” оказались необычайно серьезными и социально опасными прежде всего потому, что конъюнктурные изменения в экономике совпали со структурными сдвигами. Мировая экономика перед лицом проблем 1970–1980‐х была уже не экономикой “золотой эпохи”, но, как мы убедились, ее предсказуемым результатом. Система производства преобразовывалась революционными технологиями и глобализацией – можно сказать, она была “транснационализирована” до неузнаваемости. Все это имело далеко идущие последствия. К 1970‐м годам было уже невозможно игнорировать глубочайшие социальные и культурные последствия “золотой эпохи” (которые мы рассматривали в предыдущих главах) и ее экологическое наследие.

Для того чтобы проиллюстрировать вышеизложенное, обратимся к анализу колебаний занятости и безработицы. Индустриализация в целом способствовала замещению человеческих навыков механическими операциями, а людского труда – механической силой, тем самым лишая людей работы. При этом вполне обоснованно предполагалось, что бурный экономический рост, обусловленный промышленной революцией, автоматически создаст дополнительные вакансии, которые позволят компенсировать потерю прежних рабочих мест. Никто, однако, не знал, какое количество безработных будет необходимо для эффективного функционирования подобной экономической системы. “Золотая эпоха” подтвердила правильность оптимистических прогнозов. Как мы уже видели (см. главу 10), экономический рост был настолько значительным, что даже в ведущих промышленных странах количество занятых в производстве почти не сократилось. Однако в “десятилетия кризиса” количество безработных постоянно увеличивалось, даже в тех отраслях промышленности, где наблюдался явный рост. С 1950 по 1970 год численность телефонисток, обслуживающих междугородние и международные линии в США, сократилась на 12 %, тогда как количество звонков увеличилось в пять раз, а с 1970 по 1980 год число телефонисток уменьшилось на 40 %, в то время как количество звонков утроилось (Technology, 1986, р. 328). Занятость сокращалась как в абсолютных, так и в относительных цифрах, причем это происходило довольно быстро. Нарастание безработицы в эти десятилетия носило уже не циклический, а структурный характер. Потерянные в худшие времена рабочие места не возвращались, когда ситуация налаживалась, а исчезали навсегда.