У нефтяного кризиса было два явно благоприятных последствия. Нефтедобывающие страны, видное место среди которых занимал СССР, фактически начали превращать свои нефтяные запасы в золото. Это было похоже на гарантированный выигрыш в еженедельной лотерее – миллионы текли в страну без всяких усилий. В итоге экономические реформы откладывались, а Советский Союз получил возможность расплачиваться с капиталистическими странами за быстро растущий импорт промышленных товаров. С 1970 по 1980 год доля энергоносителей в советском экспорте в развитые страны выросла с 19 до 32 % (СССР, 1987, р. 32). По оценкам некоторых исследователей, именно внезапно свалившееся богатство в середине 1970‐х годов подвигло брежневский режим к более активному соперничеству с США на международной арене (в то время как третий мир захлестнула новая волна революций) и к самоубийственной гонке вооружений (Maksimenko, 1991).

Второе внешне благоприятное последствие нефтяного кризиса заключалось в том, что у стран-миллиардеров из ОПЕК (часто обладавших небольшим населением) появилось значительное количество “свободных” нефтедолларов. Международная банковская система превращала их в займы и ссуды, доступные всем желающим. Немногие развивающиеся страны устояли тогда перед соблазном позаимствовать миллионы, которые сами просились в карманы; именно это обстоятельство в начале 1980‐х вызвало общемировой кризис неплатежей. Для обратившихся к внешним займам социалистических стран – в частности, для Польши и Венгрии – эти деньги казались благом, позволявшим одновременно инвестировать в промышленность и повышать уровень жизни своих граждан.

Но из‐за этого социалистические страны острее ощутили последствия мирового кризиса 1980‐х годов: их экономическим системам, в частности польской экономике, просто недоставало гибкости для эффективного использования хлынувших ресурсов. Показательно, что из‐за роста цен потребление нефти в Западной Европе в 1973–1985 годах сократилось на 40 %, а в СССР и Восточной Европе – только на 20 % (Köllö, 1990, р. 39). Другими примерами нерационального использования энергии стало резкое увеличение себестоимости производства нефти в СССР, а также истощение нефтяных месторождений в Румынии. В начале 1980‐х Восточную Европу охватил энергетический кризис. Это, в свою очередь, привело к нехватке продуктов питания и промышленных товаров – за исключением тех стран, которые, подобно Венгрии, продолжали заимствовать деньги, ускоряя инфляцию и снижая фактическую заработную плату. Так европейские страны “реального социализма” встретили последнее десятилетие своего существования. Единственным более или менее эффективным средством борьбы с кризисом виделся возврат к традиционной сталинской системе централизованного планирования, по крайней мере там, где такое планирование еще существовало (в Венгрии и Польше, например, оно уже практически не применялось). В 1981–1984 годах это принесло временное облегчение. Внешний долг социалистических стран уменьшился на 35–70 % – за исключением все тех же Венгрии и Польши. Это породило иллюзию, что прежний экономический рост может вернуться без осуществления коренных реформ. Это в свою очередь “привело к «большому скачку назад», к долговому кризису и дальнейшему ухудшению экономического положения” (Köllö, р. 41). И именно тогда СССР возглавил Михаил Сергеевич Горбачев.