III

III

Обратимся теперь к политике стран “реального социализма”, поскольку именно политике, как высокой, так и уличной, суждено было в 1989–1991 годах привести к падению коммунизма в СССР и странах Восточной Европы.

С политической точки зрения Восточная Европа всегда являлась ахиллесовой пятой советской системы, а Польша и в меньшей степени Венгрия были ее самым уязвимым местом. Как мы уже видели, после “Пражской весны” большинство европейских коммунистических режимов утратили доверие своих граждан[172]. Порядок держался на принуждении, за которым стояла угроза советского военного вмешательства, или, в лучшем случае (как, например, в Венгрии), на большем материальном благополучии и минимуме свобод, поддерживать которые со временем стало невозможно из‐за экономического спада. При этом, за единственным исключением, ни в одной из этих стран никакая организованная политическая или иная публичная оппозиция была просто невозможна. И только в Польше благодаря сочетанию трех факторов такая возможность была реализована. Во-первых, общественное мнение Польши объединяло не только неприятие существующей власти, но и антирусский, антисемитский, католический национализм. Во-вторых, церковь сохранила свою независимую от власти организацию по всей стране. Наконец, в‐третьих, с середины 1950‐х годов рабочий класс регулярно демонстрировал свою политическую мощь, организуя масштабные забастовки. В таких условиях режим предпочитал сохранять терпимость или даже идти на уступки – в 1970 году коммунистический лидер страны даже ушел в отставку, – пока оппозиция не приобрела организованный характер; однако поле для политического маневра у коммунистов угрожающе сузилось. Уже с середины 1970‐х им противостояло организованное рабочее движение, поддерживаемое искушенными в политике интеллектуалами, в основном бывшими марксистами, и все более напористая польская церковь, которую вдохновило состоявшееся в 1978 году избрание польского кардинала первым в истории папой-славянином.

В 1980 году триумф профсоюзного движения “Солидарность”, превратившегося в настоящую общенациональную оппозицию, опирающуюся на массовые забастовки, показал две вещи: коммунистическая власть в Польше исчерпала себя, но свергнуть ее одной агитацией не удастся. В 1981 году церковь и государство, не предавая это гласности, договорились о предотвращении угрозы военного вмешательства СССР (которого серьезно опасались); в результате в стране на несколько лет было введено военное положение, сохранявшее легитимность в глазах и коммунистического руководства, и общества. Порядок довольно легко удалось восстановить, но правительство, по‐прежнему беспомощное перед лицом экономических проблем, ничего не сумело предложить оппозиции, а следовательно, и обществу. Вопрос стоял так: либо в ситуацию все же вмешаются русские, либо режиму довольно скоро придется отказаться от ключевого элемента коммунистического правления – однопартийной системы. Но по мере того как другие коммунистические правительства Восточной Европы с тревогой наблюдали за развитием событий в Польше, тщетно пытаясь не допустить появления в своих странах оппозиции польского образца, становилось все более ясно, что СССР был уже не готов к интервенции.